ГЛАВА 2
ТРАГЕДИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В ГОДЫ РЕВОЛЮЦИОННЫХ РЕФОРМАЦИЙ В ИЗОБРАЖЕНИИ И.С.ШМЕЛЕВА
(ЭПОПЕЯ "СОЛНЦЕ МЕРТВЫХ")
Гражданская война, которая стала предметом изображения в "Солнце мертвых", оставила неизгладимый след в судьбе И.С.Шмелева. Отобрав у него любимого сына (Сергей Шмелев погиб в Крыму от рук красных), а вслед за этим лишив его любимой родины, она дважды нанесла ему смертельные раны. Так был обозначен рубеж, разделивший жизнь писателя на две несоизмеримые части: до и после "конца". Поэтому эпопея "Солнце мертвых", возникшая как первое эмигрантское произведение И.С,Шмелева, символизировала собой нечто большее, чем начало нового этапа его творчества. Она стала кульминацией его духовного пути, вершиной, где личная боль, сопрягаясь со страданиями всех живущих, вылилась в открытие уникального художественного мира.
Начатая в мирном Париже, законченная в тишине Грасского бунинского дома, эпопея И.С.Шмелева отразила трагический лик современности: катастрофу отдельного человека, нации и страны, поглощенных войной. Она заняла место в ряду таких специфических произведений русской литературы ХХ века как "Красный смех" Леонида Андреева, "В окопах Сталинграда" В.П.Некрасова, "Архипелаг ГУЛАГ" А.И.Солженицына, суть которых определялась стремлением изжить историческое зло. Поставив перед собой столь масштабную задачу, все названные авторы столкнулись с серьезной эстетической проблемой: литература (как, впрочем, и само человеческого сознание) не была готова адекватно реагировать на невиданный доселе рост жестокости и насилия. "Становится совершенно ясно, как бессильно, беспомощно искусство", - скажет об этом Юрий Керженцев, герой повести В.П.Некрасова [126,73]. Потребность в новых средствах изображения приводила писателей ХХ века к совмещению документального и художественного начал, неожиданному сочетанию элементов реалистической и нереалистической поэтики. Время не принимало от искусства простых ответов. По-своему решал эту проблему и И.С.Шмелев.
Охарактеризованные обстоятельства обращают нас к подзаголовку "эпопея", который предпослал "Солнцу мертвых" сам автор. Согласно распространенной точке зрения, его следует понимать как "вовсе не жанровую характеристику" [153,122]. Думается, это верно лишь отчасти. Не подлежит сомнению, что И.С.Шмелев осознавал необычность своего замысла и пытался закрепить ее содержательной автохарактеристикой, отмежовывающей "Солнце мертвых" от многочисленных произведений романного жанра. Вместе с тем, своеобразие его подхода неизбежно приводило к расширению жанровых границ, укрупненности изображения, при котором глобальные вселенские проблемы выпукло просвечивали сквозь конкретные человеческие трагедии. Жанр произведения предполагал синтез лирического, эпического и драматического начал, но основой для такого синтеза должна была послужить именно эпопея, допускающая естественные переходы от частного ко всеобщему, от исторического к надысторическому.
Будучи одним из древнейших литературных жанров, эпопея за века своего существования накопила огромный арсенал средств, позволяющих рассматривать судьбу человека в контексте его эпохи. Обращение к такому жанру позволяло не только прикоснуться к мощной литературной традиции, включавшей имена Вергилия, Рабле и других классиков мирового искусства, но и соотнести изображаемое с великими событиями мировой истории, придав им вневременной, мифологический смысл. Именно это обстоятельство, на наш взгляд, было особенно ценным для И.С.Шмелева, сформировавшегося в русле русской культуры "серебряного века" с ее мифологизмом, в свете которого интерпретировалась историческая судьба России.
Эпопея "Солнце мертвых" включает в себя тридцать пять небольших рассказов, глав-очерков, как называет их О.Сорокина [153,163]. Обращает на себя внимание тот факт, что "главы" в значительной степени автономны: каждая из них имеет свое название и является самостоятельным смысловым целым в рамках большого текста. В отличие от романов, где главы, как правило, служат оформлению и развитию сюжета, части "Солнца мертвых" связаны между собой концептуально. Их объединяет, в первую очередь, фигура рассказчика, выражаемый им взгляд на происходящее. Этот факт может подтвердить простейший эксперимент: изъятие из эпопеи той или иной главы (например, "Про бабу-ягу" или "Чудесное ожерелье") не разрушит событийной канвы произведения. Однако ее отсутствие отрицательно скажется на художественной целостности эпопеи - и видение рассказчика, и сама картина мира, создаваемая автором, потеряют в своем своеобразии и внутренней логике. Таким образом, отталкиваясь от романного канона, эпопея "Солнце мертвых" в пределе устремлена к другому жанровому полюсу - книге рассказов. Вот еще одно свидетельство глубокой укорененности И.С.Шмелева в русской культуре серебряного века, его близости к магистральному пути жанровых и стилистических поисков того времени.
Как указывают исследователи, в литературе рубежа веков "вместо типологии жанров появилась типология лирического цикла, книги, лирического целого всего творчества" [79,20]. Эта тенденция характеризует не только поэзию того времени, но и целый ряд вершинных достижений в области русской прозы (достаточно вспомнить известную "книгу" И.Бунина "Темные аллеи"). Отразилась она и в творчестве И.С.Шмелева. Его книга "Солнце мертвых" представляет собой лирическую эпопею, где реальность преломляется сквозь призму зрения одного человека - непосредственного участника описываемых событий. На первый взгляд, парадоксальное сочетание лирического и эпического начал оказывается в высшей степени целесообразным: именно так, по И.С.Шмелеву, можно описать и личную трагедию, и общую беду, которые неразрывно переплелись в сознании автора. При всей ценности для И.С.Шмелева исторического материала, упор в эпопее делается на нравственных коллизиях и вечных проблемах. Поэтому внутренний мир рассказчика выступает как незаменимый художественный аппарат, при помощи которого действительность многократно проверяется на человечность.
Ко