РАЗДЕЛ 2. АНТРОПОМЕРНОСТЬ КАК ОПОСРЕДОВАНИЕ ФИЛОСОФСКОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
Задачей данного раздела является анализ корреляций канонов различных
культурно-исторических философских парадигм с концепциями о человеке
соответствующих им исторических периодов. Причем следует обратить внимание на
зависимость того, как способ мыслить человека в структуре бытия определяет
исторические типы философской рациональности. Необходимо также рассмотреть
вопрос о кардинальном различии двух типов антропомерности: типе философской
рефлексии, опосредованной философско-антропологическими воззрениями, где
человек мыслился либо как субъект познания, либо как часть божественного
универсума, либо мерой разума, с одной стороны; и с другой – типе философской
рефлексии, опосредованной проблемой сущности человека, как она решалась в
экзистенциальной традиции. Так, первый тип антропомерности охватывает период
развития европейской философской мысли до антропологического поворота
Л.Фейербаха. Характерным признаком данного периода является связь проблемы
метода и антропологической темы, причем диапазон последней достаточно широк: от
антропологических тенденций до философской антропологии как самостоятельного
раздела философии.
В рамках заявленной темы важно также подчеркнуть, что возможность конкретизации
проблемы рациональности через один из аспектов философской антропологии
появилась лишь с утверждением последней в качестве самостоятельного раздела
философии. В связи с этим одной из задач настоящего раздела будет показать, как
и насколько проблема философской рациональности трансформируется, когда в
истории философии начинает преобладать антропологическая тема (с эпохи Нового
времени), и как намечается размежевание философской и ранней научной
рациональности с признанием философской антропологии структурной компонентой
современной системы философского знания.
Необходимо обозначить встречные тенденции ставить вопрос о человеке, вопреки
традиционно иррационалистическому его пониманию, в его причастности к проблеме
рациональности, с одной стороны, и с другой – рассматривать предмет
рациональности в антропологическом ключе.
Важно также уяснить различие между однородными антропомерности понятиями,
как-то: антропоморфность, антропоцентричность, антропологичность в историческом
аспекте.
Наконец, следует проследить, как прагматический аспект философской
рациональности может быть выявлен через антропомерность, т.е. через один из ее
инвариантов. Будучи имманентным антропологической теме (начиная с “Антропологии
с прагматической точки зрения” Канта) и телеологически значимым для
рациональности (смысл рационального бытия мыслится бесконечным приближением к
некой идеальной цели), прагматический аспект исследования представляет собой
основу для продуктивного анализа одной проблемы в ракурсе другой.
2.1. Единство проблемы метода и антропологической темы в исторической динамике
2.1.1. Первичная дифференцирующая рациональность досократовской философии.
Первые тенденции антропологизации философии могут быть узнаны даже в
космологических системах античности, системах так называемой “скрытой
антропологизации”, в которых “онтология оказывается учением о человеке,
опрокинутым на бытие”, в которых отношение человека к окружающему миру
исполнено гармонии, одноприродности и дружественности [122]. Такая скрытая
антропологизация более точно описывается термином “антропоморфизм”: даже то,
что лишено человеческого облика, соприродно, а потому соразмерно человеку.
Антропоморфизм в основном принято считать неотъемлемой характеристикой античной
мифологии, а переход к дискурсивному мышлению – прерогативой, собственно,
философии. Сам переход можно трактовать неоднозначно. Существовала тенденция
акцентировать внимание именно на появлении отстраненного изучения природы.
Натурфилософские построения, с одной стороны, действительно свидетельствовали о
конце синкретического мировосприятия, с другой – о сохранении и трансформации
антропоморфизма. Досократическая философия осуществляла поиски первоначала
природы, однако их объективность была очень далека от научной объективности
естествознания Нового времени.
Как и для мифологии, основным вопросом древнегреческой философии оставался
вопрос о сотворении мира с тем лишь различием, что древнегреческая мифология
спрашивала о том, кто родил сущее, философия – из чего оно произошло, какова
его причина. Поиски связи всего сущего с первопричиной и наличных сущих между
собой являлись не чем иным, как первичным прототипом научного объяснения. Такой
шаг философской мысли неизбежно предполагал вопрос о природе первоначала.
Существенным оказывается даже не столько то, какой именно из четырех элементов
выбирался первоначалом, сколько то, как этот элемент мог быть одновременно
единым, общим и частным, множественным. Отсутствовало такое понятие, которое
исполняло бы функцию неведомой натурфилософии идеализации, и, собственно, не
было в философском обиходе таких понятий, как общезначимое или единое.
Слово “природа” (фюсис) в текстах досократиков нередко имело форму
множественного числа, поскольку фюсис мыслилась не целокупной природой, а
природой-бытием, всегда природой чего-то. Слово “фюсис” могло означать и
порождающий источник, и “силу” роста, “способность” возникновения и рост,
зрелость возникшего, результат и т.д. [13, с.115]. Этимологически родственное
“фюсис” “бытие ” имело те же значения. Расщепление “фюсис-бытия” и обнаружение
апорийности этого предмета мысли, осуществленные Парменидом и Анаксагором,
артикулировали “первоначальную интуицию в понятиях быт
- Київ+380960830922