РАЗДЕЛ II
ФОРМЫ ПОВЕСТВОВАНИЯ В ЛИТЕРАТУРНОЙ СКАЗКЕ-СТИЛИЗАЦИИ
2.1. "Своя" и "чужая" речь в сказках В. Даля.
Как уже отмечалось, персонифицированный повествователь в художественном произведении или рассказчик - это посредник между автором и изображаемым миром. Он может быть представлен в двух формах? автор-повествователь и повествоваетль-рассказчик. Речь автора-рассказчика в художественном произведении связана с литературностью (то есть обработанностью) и характерностью, с одной стороны, и с вовлечением в структуру художественного произведения разных типов устной речи - с другой. Таким образом, это речь комбинированная, в которой контаминированы речь автора и речь рассказчика, но эти голоса говорят в унисон.
Речь повествователя-рассказчика имеет свои формы построения. Благодаря этим специфическим отличиям такие построения художественной речи возникают и воспринимаются на фоне стилистических конструкций повседневного языка. М. Бахтиным предложена система реализации устной речи в художественном произведении и дана его интерпретация этих форм. М. Бахтин называет следующие формы? "стилизация"? "рассказ рассказчика"? "слово (речь), связанное с повествованием в форме 1-го лица единственного числа"? "сказ" [20, с. 43]. Объектом стилизации является прямая авторская речь, которая становится объектом изображения. Стилизатору важна совокупность приемов чужой речи как выражение особой точки зрения. Основу стилизации составляют, как правило, функциональные литературные жанры, стили (например, сказка, баллада), разновидности фольклорной речи. Форма "рассказ рассказчика" и "рассказ от первого лица" очень близки между собой, поскольку создают иллюзию звучания живого голоса героя. Читая глазами, читатель как бы слышит этот голос в его реальной мелодике.
Форма сказа присуща рассказчику с ярко выраженными чертами социальной характеристики. И хотя рассказчик владеет социально-типизированной манерой речи, его речь может иметь и определенные индивидуальные черты в виде постоянных обмолвок, дефектных речевых образований и т. д. Сказовая речь - это монологическая форма устно-бытовой речи, чаще всего выходящей за пределы литературного языка. "В большинстве случаев сказ вводится именно ради чужого голоса, голоса социально определенного, приносящего с собой ряд точек зрения и оценок, которые именно и нужны автору. Вводится собственно рассказчик, рассказчик же - человек не литературный и в большинстве случаев принадлежащий к низшим социальным слоям, к народу (что как раз и нужно автору)", - замечает М. Бахтин [20, с. 48].
Другой особенностью сказа является его устная форма в своем непосредственном проявлении. "Сказ - это своеобразная литературно-художественная ориентация на устный монолог повествующего типа, это художественная имитация монологической речи, которая как будто строится в порядке ее непосредственного говорения", - подчеркивает В. Виноградов [48, с. 147]. Заметим, что при ликвидации дистанции между автором и рассказчиком сказ превращается в прямую речь героя.
Наиболее ярко сказовая манера повествования и стилизаторские приемы проявились в сказочном творчестве В. Даля.
Известность В. Даля как лингвиста, фольклориста и этнографа вышла далеко за пределы России, он является также автором когда-то широко популярных сказок. В. Даль записывал народные сказки и более 150 сюжетов передал А. Афанасьеву для сборника "Народные русские сказки".
В 1832 году появилась на свет книга "Русских сказок" В. Даля под псевдонимом, который вскоре стал известен всей читающей публике, - Казак Луганский. На титульном листе было обозначено: "Русские сказки, из предания изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Луганским. Пяток первый". Таким образом, В. Даль сразу определяет форму повествования, отдавая его персонифицированному рассказчику. Сборник начинался предисловием-обращением к читателю: "Люди добрые! Старые и малые ребятишки на деревянных кониках, старики с клюками и подпорками, девушки, невесты русские! Идите, стар и мал, слушать сказки чудные и прихотливые, слушать были-небылицы русские! А вы, вычуры заморские, переводня семени русского, вы, хваты голосистые, с брыжами да жаботами, с бадинками да с витыми тросточками. Вы садитесь в дилижансы да поезжайте за море, в модные магазины; поезжайте туда, отколе к нам возит на показ ваша братия ученых обезьян; изыдите; не про лукавого молитва читается, а от лукавого. Аминь" [61, с. 45]. Таким образом, автор прямо определяет адресата своих сказок - русского человека, который свято хранит в своей памяти произведения дописьменной литературы выражает свое отношении к тем, кто далек от русской народной культуры.
Обращение Даля к сказкам не случайно. Опыты в сказочном жанре Пушкина и Жуковского пробудили интерес к народной сказке. Развивая их художественные искания, В.Даль свободно использует народные сюжеты, комбинируя их, создает литературную сказку, ориентированную на широкое использование русского разговорного языка. Позже, размышляя о возникновении замысла своей первой книги, писатель объяснит (о себе, по обыкновению, он говорил в третьем лице): "Но цели, намеренья его не понял никто.... Не сказки по себе были ему важны, а русское слово... Писатель задавал себе задачу познакомить земляков своих сколько-нибудь с народным языком, с говором, которому открывался такой вольный разгул и широкий простор в народной сказке... Он хотел только на первый случай показать небольшой образчик запасов" [61, с. 89].
Обзор далевских сказок свидетельствует о том, что автор не стремился опираться только на фольклорный материал. Часто он предпочитает в качестве основы для своих сборников не устные сказки, а лубочные тексты. Для него важно воссоздать народное мировидение, продемонстрировать огромные изобразительные возможности русского языка. Конечно, замысел Даля - не одно лишь желание "показать образчик запасов" разговорного языка. Уже работая над своим извес
- Київ+380960830922