2
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ............................................ 4
ГЛАВА 1. АКТЕРСКОЕ ИСКУССТВО В ПОНИМАНИИ ВАСИЛИЯ РОЗАНОВА.................................... 12
Малый театр и Московский университет..... 12
Религия ощущений......................... 20
Статья «Актер»: поиск прототипа.......... 29
О режиссерах и Федоре Шаляпине........... 47
ГЛАВА 2. АЙСЕДОРА ДУНКАН, ДЖОВАННИ ДИ-ГРАССО, СИАМСКИЙ БАЛЕТ И «РЕЛИГИЯ СОЛНЦА»............... 62
Вера, проросшая в жизнь.................. 67
Еще одна российская страсть Айседоры.... 76
ГЛАВА 3. АНТИЧНЫЙ ЦИКЛ АЛЕКСАНДРИЙСКОГО ТЕАТРА.. 89
«Ипполит»................................ 92
«Эдип в Колоне»........................ 104
ГЛАВА 4. СОВРЕМЕННАЯ ПЬЕСА........................123
Завет Иезекииля. Семейный вопрос в драматургии..................................... 127
Вокруг Льва Толстого............ 141
Мученики любви.................. 146
Кумиры на вынос. Цензура и драматургия символизма................................. 157
Трагедии Веры Комиссаржевской.... 159 о.Гермоген в роли театрального критика.............................. 176
Преодоление символизма.......... 190
3
ГЛАВА 5. РУССКАЯ ДРАМАТУРГИЧЕСКАЯ КЛАССИКА.. 207
Затмение Христа народом............... 209
Прекрасная, но бессильная живопись 219
Русский Алкивиад...................... 231
Комедия русской истории................248
ЗАКЛЮЧЕНИЕ..................................... 257
БИБЛИОГРАФИЯ
265
26
Театр, актерское искусство привлекают его именно своей стату-арностью, иконописностью. Актер монументален, скульптурен на подмостках, он окружен живописной красотой декораций и костюмов, вписан в архитектуру театра и отсюда - архитектуру всего мироздания. О спектакле «Ипполит» уже Александрийского театра Розанов напишет: «Все представление было классической статуей, но только движущеюся и меняющейся; «статуйность» зрелища - это было главным от него впечатлением. Не знаю, сняты ли с него фотографии; но мысль о их необходимости не оставляла меня ни на минуту. Статуи - молчаливы. Я уже сказал, что шум и гам, нервы и патология напомнили современную сцену. Древняя трагедия, будучи дивной статуею, говорит мало, медленно» /86, 204/. Говоря о дивном стиле гоголевского письма и сравнивая его с резцом Фидия, следы от которого врезались на веки вечные в русскую память, Розанов пишет: «Гэголь дал нашему театру изваянную комедию, - но где материалом ваяния было слово, а не мрамор. В конце концов, поэтому его пьеса есть живопись /.../в тесном смысле - зрелище» /86,301/.
Скульптурность искусства, примат зрелищности над повествова-тепьностью - это атрибут европейского, эллинского искусства, отличающегося повышенным интересом к внешней природе, к пластической картине мира, к природоподражанию: «Театр есть также «кумир» и «построение кумиров» /86, 280/. Красота, явленная во плоти, - вот идеал европейского искусства: «оно [европейское Божество - П Р.] действует на мироздание тем особым способом, каким действует на человека прекрасная статуя, им созерцаемая. Она сама остается неподвижна, и однако мы, которые смотрим на нее, приводимся в движение, волнуемся и влечемся к ней» /83, 1, 42/. Скульптура максимально отвечает европейской концепции искусства как романтико-героического эпоса, имеющего корни в античных мифах и развившегося в литературе Средневеко-
27
вья, Ренессанса и романтизма. Именно поэтому Розанова так впечатлит тетралогия Вагнера «Кольцо нибелунга», виденная им в Мюнхене в Prinz-Regent Theater (см. статью «В театре Deutsche Kunst» - 67, 469-478); любовь к Вагнеру сблизит Розанова в последние годы с Фаддеем Тиграновым, автором интересной книги 1910 года об оперной эстетике немецкого композитора.
В статье «Успехи нашей скульптуры» Розанов заметит, что в скульптуре, живописи, архитектуре отсутствует мир частного, интимного, задушевного. Те же самые качества Розанов замечает и в театральном искусстве: «театр, например, не может передавать ничего интимного, скрытого, внутреннего /../ Таким образом, закон театра, в отличие от закона литературы, есть фактичность, громкость и видимость. Нет штрихов, разрисовки, теней /.../Вообще сила и краткость, как бы ударность всего, - есть основной закон театра» /86, 284-285/. Здесь мы сталкиваемся с парадоксальностью розановской натуры. По всем вышеозначенным признакам Василий Васильевич «не должен» был любить зрелищные искусства. Во множестве своих работ Розанов пытался отказаться от довлеющей эллинской концепции культуры в пользу семитических ценностей: поэзия одиночества вместо общности впечатлений, персональная молитва вместо зрелищности, интимность вместо публичности, тихий мир семьи взамен общественной жизни. В этой системе ценностей театр и зрелищные искусства, видимо, являлись для Розанова отдушиной, где преодолевалась замкнутость на мире собственной души, на «уединенном». Попадая в театр, Розанов утолял свои не частые, но тревожные приступы клаустрофобии. Известный английский писатель Дэвид Лоуренс, автор романа «Любовник леди Чаттерлей», писал о муках Розанова, увязшего в паутине самосознания: «Сознавая свою неспособность испытывать подлинные чувства, Розанов всеми силами стремился преодолеть себя и пробиться к реальным эмоциям» /90, 2, 497/.
- Київ+380960830922