V
Содержание
Введение....................................................... 1
Глава Ь Серебряный век в зеркале «скифства».................... 6
Глава II. «Скифская сюита»: в диалоге с модерном................ 45
Глава III. Второй фортепианный концерт: скифское и национальное 67
Глава IV. «Семеро их»: кантата на «Зовы древности».............. 87
Глава V. Вторая симфония: «скифсгво» и урбанистическая
концепция мира........................................ 107
Заключение..................................................... 133
Приложение! ................................................... 138
Приложение II ................................................. 181
Приложение III................................................. 187
Список литературы.............................................. 196
Введение
Данная работа посвящена скифским мотивам творчества С.Прокофьева, рассматриваемым в контексте культуры Серебряного века. Обращение к этой проблеме представляется целесообразным в силу ряда причин. В последнее время на волне возросшего интереса к культуре начала XX века в разных
областях знаний было издано большое количество документальных,
\
художественных, а также исследовательских материалов, способных помочь в изучении данной темы. Этот процесс привёл к возникновению новых акцентов, позволивших по-новому оценить значимость ряда явлений. К их числу можно отнести «скифскую» тему, всё более осмысливаемую сегодня в ряду ключевых, определяющих. Закономерно возникло желание разобраться в генезисе русского «скифства», его национальной специфике, в многообразии его проявлений в различных видах искусства, подробно остановившись на скифских мотивах в творчестве Прокофьева. Ранний период его творческой биографии, о котором в основном пойдёт речь, долгое время осваивался исследователями медленнее, чем другие, более поздние этапы композиторского пути. Между тем, именно в раннем творчестве «скифское» начало проявилось особенно ярко и многогранно.
Событием, значимость которого трудно переоценить, стало издание в 2002 году в Париже «Дневника» Прокофьева1. В нём собраны записи, охватывающие с 1907 по 1933 годы, то есть ранний и зарубежный периоды жизни и творчества композитора. Следует подчеркнуть, что дневниковые записи обладают собственной спецификой в ряду иных форм авторского высказывания. Они не ограничены характером отношений с неким корреспондентом, как в эпистолярном жанре. По сравнению же с «Автобиографией» Прокофьева, где мы имеем дело со словом зрелого автора, представляющего, оценивающего, комментирующего и интерпретирующего события уже «post factum», его дневниковые заметки обладают качеством большей непосредственности высказывания, большей
1 Прокофьев С. Дневник. В 2-х томах. Париж, 2002.
1
подражания, но средством «реконструкции эстетического чувства русского народа». Кроме того, национальная условность была генетически заложена уже в самом историческом явлении скифства. Историки под скифами подразумевают «многие разнородные племена, различные по своему этническому происхождению <...>, имевшие экономическую и культурную общность и жившие на обширной территории»*“.
Известно, что братья Давид и Владимир Бурлюки принимали непосредственное участие в раскопках курганов на территории Херсонской гу бернии. Целый ряд пластических и декоративных особенностей найденной керамики, предметов быта были ими ассимилированы °. Некоторые приёмы были при этом творчески переосмыслены: в частности, как отмечает
В.Поляков, характерное для керамики заполнение ячеистого орнамента тёмными штрихами «похожими на стекающую каплю», внутри которых «наподобие зрачка располагалось светлое пятно», Д.Бурлюк превратил в натуралистическое изображение глаза1 . Следует отметить, что не все исследуемые курганы оказывались скифскими. Многие обнаруженные предметы относились либо к доскифскому периоду, либо принадлежали племенам, соседствовавшим со скифами. Таким образом, хотя эти художники соприкасались с подлинно древним искусством в наиболее чистом его виде, даже для них выразительность пластики, декора оказывалась важнее точной этнической принадлежности конкретного предмета.
В некоторых случаях важнее чёткой национальной определённости было отражение в «скифстве» духа древности как таковой. Таким образом, «скифство» с одной стороны выступает как отдельный аспект, специфически окрашенная сфера внутри «национального» пласта. С другой - понятое
■'2 Цит. по: ПнофовскиП Б. Скифский мир// Курьер Юнеско. М., январь 1977. С.7.
13 Конкретные примеры приведены в труде Полякова В. «Книги русского кубофутуризма». М., 2007. С. 150-152. Автор также ссылается на статью американского исследователя Дж.Эша: Ash J. Primitivism in Russian Futurist Book Design 1910-1914 // Rowell М., Wye D. The Russian Avant-Garde Book, 1900-1934. N.-Y.: Museum of Modem Art; H. Abrams, 2002. P. 37-38.
44 См. об этом: Поляков В. Указ. изд. С. 151.
17
метафорически, оно оказывается шире каких бы то ни было национальных границ.
С этим уходом в доисторическое прошлое чёткие национальные признаки подчас стирались, нивелировались, а на первый план выходили более общие закономерности - «атавистические пласты, дилювиальные ритмы», как их обозначил Б.Лившиц в «Полутораглазом стрельце». В этом смысле показательна дневниковая запись Блока: «Па древний Запад, на кривой ятаган Востока мы смотрим как на блаженную, мерцающую красным светом альфу Ориона». В такой широкой трактовке «скифство» может частично перекликаться с отражением европейской античности, каковы, например, «Козлоногие» И.Саца (исполнявшиеся О.Глебовой-Судсйкиной), «Вакханалия» Л.Бакста (костюмы и декорации к «Дафнису и Хлое» М.Равеля), его же декоративное панно «Элизиум». ,
Доисторическое естественным образом вело к дохристианскому, языческому миру. Духовная атмосфера России начала века, с типичным для неё увлечением мистикой, оккультизмом (как, например, в символистской среде), характеризовалась сложным отношением к религии. В частности, об этом писал А.Бенуа: «Расшатаны религии, философские I.. системы
разбиваются друг о друга, и в этом смятении у нас остается один абсолют, одно божественное откровение - это красота»45. Показательно также название автобиографической прозы Блока: «Исповедь язычника».
Христианство в сознании человека начала XX века могло входить в причудливое сочетание с языческим, как, например, «языческое христианство» Вяч.Иванова, стремившегося объединить религию «Святого Духа» (христианство) и «Святой плоти» (язычество). Часто «скифская» сфера раскрывалась в контексте языческой мифологии, через «обаяние древнейшего богочувствования» (Вяч.Иванов), как это было у С.Городецкого в его раннем сборнике стихов «Ярь» (1906) или у Н.Рериха (например, «Идолы», 1901). Языческий солнечный культ своеобразно рифмовался с
45 Цит. но: Сказка Серебряного века. Сборник. Вступ. статья Т.Бсрегулсвой-Дмкгриевой. М., 1994. С.9.
- Киев+380960830922