РАЗДЕЛ 2
Модель мира в творчестве В. Пелевина
2.1. Концепция мира в ранних произведениях В. Пелевина (сборник "Синий фонарь")
С каждой эпохой связан ряд мыслительных экспериментов, претендующих на пересмотр традиционных представлений об устройстве мира и предназначении человека. Наиболее кардинальное переосмысление метафизических понятий происходит в переломные периоды, к которым как раз и относится эпоха постмодерна.
Вплоть до ХХ века неизменной задачей литературы являлось отражение и осмысление реальности. В эпоху постмодерна ставится под сомнение существование самой реальности, изменяется ее традиционное понимание, согласно которому реальность - "совокупность всего материального вокруг нас, окружающий мир, воспринимаемый нашими органами чувств и независимый от нашего сознания" [166, с. 255]. В ХХ веке такое определение оказывается несостоятельным ни с естественнонаучной точки зрения, что связано с открытием элементарных частиц в квантовой механике, ни с позиций логики и философии. В середине прошлого столетия логикой было разработано несколько семантических систем, в которых определяющую роль играло понятие возможных миров (Ричард Монтегю, Дана Скотт, Сол Крипке, Яакко Хинтикка). С философской точки зрения важно, отмечает В. Руднев, что в этих построениях действительный мир рассматривается как один из возможных миров, который не занимает привилегированного положения.
Важную роль в новом осмыслении реальности сыграло появление искусства кино, которое в определенном смысле создало сам образ ХХ века [166, с. 130], развитие компьютерных технологий, средств массовой коммуникации - все это привело к возникновению виртуальных реальностей (от фр. virtualite - возможность, потенциальность). Согласно современным философским представлениям о реальности, она имеет насквозь знаковый характер и является мнимой, кажущейся. И поскольку невозможно определить, какая из реальностей подлинна, а какая мнима, весь мир рассматривается как системой виртуальных реальностей3. Модель реальности насквозь состоит из текстов, она является сложной разноплановой знаковой системой.
Новое осмысление реальности повлекло за собой изменение художественной модели мира, изучение которой является важнейшей задачей современных исследователей постмодернизма.
А. Ю. Мережинская рассматривает картину мира в русской постмодернистской прозе 80 - 90-х гг. через призму мифа [129]. В качестве опорных мифов она выделяет эсхатологический миф, миф об умирающем и воскресающем божестве, о вечном возвращении, их модификации. В круг изучения попадают также модели демифологизации, намечающиеся в русской прозе 80 - 90-х гг.
Исследователи неоднократно отмечали, что постмодернистское мировоззрение близко мифологическому. Конец века в целом отмечен активизацией мифосознания, что обусловлено рядом факторов. Среди них В.Земсков выделяет следующие четыре. Во-первых, это распад российской империи, повлекший за собой слом массового сознания. Во-вторых, утрата доверия к позитивистско-сциентистской мифологии и любым идеологическим парадигмам (следствие несостоятельности мировоззренческой системы советского периода). В-третьих, восприятие российского кризиса, как составной части кризиса мирового (создание оружия массового уничтожения, экологический кризис) [63, с. 322-323].
В постмодернизме миф заменяется более широким понятием культуры, а мифологические парадигмы - культурными, текстовыми [174]. Однако существенная разница между построением мирообраза в мифе и постмодернизме в том, что в мифе происходит упорядочивание хаоса, превращение его в космос, а в постмодернизме "интертекстуальность нацелена как раз на разрушение единства и целостности каждой из культурных логик, взятых в отдельности" [108, с. 17]. Интертекстуальность в постмодернизме выступает как средство мифологизации и демифологизации ("она соотносима с формой мифологического мирообраза, но полностью опровергает мифологическую семантику") [108, с. 17].
А. Якимович рассматривает вселенную постмодернизма как "магическую Вселенную": единый, безграничный, хаотический мир, который потерял вертикальную структуру [224]. М. Нехорошев видит в постмодернистском хаосе "норму жизни" [144]. А. Зайцева пишет о том, что постмодернистский мирообраз строится на отрицании всех абсолютных (положительных и отрицательных) величин, на предельной амбивалентности по отношению ко всем истинам мира, отказе от всех точек отсчета [60]. Исследовательница отмечает: "в открытое бытие рождается некое двойное бытие, некая метадействительность как повседневный и вечный, непреодолимый и бесконечный хаос, без всяких ощутимых границ и порогов, и порог смерти есть "порог внутри хаоса" [60, с. 49].
Модель мира в постмодернизме оказывается тесно связанной с хаосом. Хаос является одной из наиболее универсальных моделей построения художественного образа мира, которая восходит к самым ранним формам художественного сознания. "Оппозиция "хаос / космос" находится в основании любой эстетической деятельности" [108, с. 35]. Новое искусство пытается напрямую работать с хаосом [159, 257]. М. Липовецкий отмечает, что в постмодернизме "разрушается завершенность и объективированность художественной концепции хаоса": он "субъективируется и становится равноправным участником диалога с художником" [108, с. 39]. Этот процесс осуществляется благодаря восприятию постмодернистами мира как текста, использованию эстетики диалогизма, включающей интерпретацию культуры как "большого диалога" (М. Бахтин), а также возникновению общей культурно-философской ситуации ХХ века, характеризующейся глобальным диалогом культур. Постмодернизм ищет компромисс между такими универсалиями как хаос и космос, тем самым, разрушая фундаментальную для всей культуры антитезу. В. Тупицын пишет, что в последние десятилетия ХХ века в философии постмодерна "в качестве сигнификатора неклассической хаотической системности" [193, с. 119], представления о которой связаны с именами И. Пригожина, Б. Манде