РАЗДЕЛ II. ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИЕ
ПРИНЦИПЫ В. К. КЮХЕЛЬБЕКЕРА
2. 1. Проблема эволюции литературно-критических
взглядов Кюхельбекера
Формально можно считать, что литературно-критическая деятельность Кюхельбекера
продолжалась чуть ли не три десятилетия – с середины 10-х годов ХIХ века до
середины 40-х. Однако по существу активным участником литературного движения он
был всего лишь менее десяти лет – с 1817 по 1825 годы (речь идет о деятельности
Кюхельбекера в качестве литературного критика). Да и в пределах этого периода
наиболее продуктивно он работал еще меньше – около шести лет. Именно тогда он
становится одним из наиболее видных участников литературного процесса; его
выступления, как правило, не остаются незамеченными, живо обсуждаются, вызывают
споры и дискуссии. Правда, далеко не все его суждения вызывали всеобщее
одобрение, но, тем не менее, позиция его являлась выражением четкой системы
взглядов, отражавших мнение пусть небольшой, но достаточно влиятельной
литературной группировки.
Существует мнение, что в наследии Кюхельбекера-критика «во многом уживались
противоречивые тенденции, они нередко менялись и эволюционировали на протяжении
нескольких лет» [91. – Т. І.; 193]. Мнение Н. Л. Степанова, процитированное
выше, нуждается в определенных коррективах. Разумеется, на протяжении
нескольких лет взгляды Кюхельбекера претерпевали определенные изменения. В
какой степени можно говорить об эволюции литературно-эстетических взглядов
Кюхельбекера? В лицейский период он, как и все его юные товарищи, увлекался
поэзией Жуковского; Кюхельбекер сам вспоминал впоследствии, что одним из
любимых его стихотворений было прославленное «Сельское кладбище». 2 июля 1832
г. Кюхельбекер записал в своем Дневнике: «С удовольствием встретился в
«Вестнике» с известною «Элегиею» покойного Андрея Тургенева (брата моих
приятелей); еще в Лицее я любил это стихотворение и тогда даже больше
«Сельского кладбища», хотя и был в то время энтузиастом Жуковского» [118; 153].
И однако уже в самом начале литературной деятельности Кюхельбекера проявилось
свойственное ему тяготение к народным истокам поэзии, к известной архаизации
тематики и, соответственно, стиля, что вызывало неприкрытые насмешки лицеистов
(не исключая и Пушкина). Литературные пристрастия Кюхельбекера связывались с
идеей «высокого искусства», монументальной героической поэмы и т.д. Можно
сказать, что уже в лицее заложились основы той концепции, которая стала
определяющей для Кюхельбекера на протяжении всей его жизни (включая и период
после 1825 года). В полном соответствии с романтической эстетикой он требовал
наличия в литературном творчестве прежде всего оригинальности и самобытности,
воспроизведения народного характера и народной культуры. Собственно, здесь
определились основополагающие принципы той, казалось бы, парадоксальной,
близости будущего декабриста с некоторыми положениями Шишкова. И дело здесь не
только в отстаивании права использовать славянизмы или архаизмы в современном
литературном языке. В конечном счете, речь шла о пути, по которому должна
развиваться российская поэзия. Не подражание, не следование иноземным образцам,
не вольные переводы или «перепевы», но самобытность, независимость, основанные
на сознательном и целеустремленном использовании богатых традиций народного
творчества и стихотворства.
Концептуальные идеи были сформулированы в литературно-критических выступлениях
Кюхельбекера не сразу. Его первое выступление «Взгляд на нынешнее состояние
русской словесности» (напечатанное первоначально в 1817 г. на страницах
французской газеты и вскоре перепечатанное в «Вестнике Европы» в разделе
«Краткие выписки, известия и замечания») не случайно было воспринято всего лишь
как «только начало» какого-то более обширного сочинения. Продолжения, однако
же, не последовало. Очевидно, у двадцатилетнего критика еще не были отчетливо
сформулированы те принципы, которые он собирался отстаивать. В первой статье
основное внимание было уделено вопросам стихосложения: автор сетовал на почти
полное подчинение русской поэзии правилам французской литературы, на то, что в
пренебрежении оказались стихи без рифм, что преимущественным стихотворным
размером все еще оставался ямб и т.д. Впрочем, все это понадобилось
Кюхельбекеру для того, чтобы побудить соотечественников обратиться к «нашему
национальному духу» – «свободному и независимому», не только на формальном, но
и на содержательном уровнях. В качестве примера Кюхельбекер называет
Жуковского, который придал русским стихам «совершенно другие свойства» [118;
435]. Так, уже в самой первой статье как бы в зародыше обозначились главные
требования, которые в дальнейшем Кюхельбекер будет пропагандировать:
необходимость отражения и выражения в литературе национального духа, ее свобода
и независимость.
Через несколько лет в печати появились новые статьи Кюхельбекера – более
взвешенные, развернутые, доказательные («Взгляд на текущую словесность», «О
направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» и др.)
Принципиально новый период в творчестве Кюхельбекера начался в 1821 году.
Известно, что летом этого года Кюхельбекер вернулся из заграничного
путешествия, а в сентябре этого же года он переехал на Кавказ. На Кавказе
возобновилось его знакомство с Грибоедовым, которое перешло вскоре в пылкую
дружбу. Тесное сотрудничество оказалось благотворным как для одного, так и для
другого. Известно, что как раз в это время Грибоедов напряженно работал над
комедией «Горе от ума». Существуют весьма убедительные предположения, что
именно Кюхельбекер послужил одним из прот
- Київ+380960830922