Раздел III
СКИФЫ
Письменные источники крайне редко упоминают скифов, живших на территории
Крымского полуострова. Поэтому их этнические отличия можно установить лишь
исследовав особенности материальной культуры и погребального обряда.
В степном Крыму известны два скифских погребения, уверенно датируемые второй
половиной VII в. до н. э. Одно из них раскопано в кургане Темир-гора близ Керчи
(ОАК за 19870 – 1871 гг., с.XX; Яковенко 1972). Захоронение совершено в
обширной, заваленной камнями яме. Среди погребального инвентаря находился
расписной сосуд греческого производства (Копейкина 1972) и изделия, выполненные
в зверином стиле, которые являются одними из самых ранних образцов предметов
подобного рода (Яковенко 1976, с. 128 – 129). Второе погребение найдено в
кургане у с. Филатовка на самом севере Крыма (Корпусова 1980). Оно почти
полностью разрушено, однако и здесь обнаружена родосско-ионийская расписная
ойнохоя. Сосуд из Темир-горы датируется началом 40-х гг. VII в. до н. э., из
Филатовки – 635 – 625 гг. до н. э., но учитывая, что эти сосуды изготовлены
далеко за пределами Крыма, в скифские могилы они могли попасть несколько
позже.
Вполне вероятно, что к близкому времени относятся захоронения в подбойных
могилах, раскопанных в курганах у сел Черноземное и Григорьевка в самом центре
крымских степей, а также погребение, впущенное в культурный слой эпохи бронзы
поселения Кировское на Керченском полуострове. Но костяные застежки из этих
погребений не имеют узкой даты и с равной степенью вероятности могут относиться
ко второй половине VII или к первой половине VI в. до н. э. (Лесков 1970, с.
15,47; Колотухин 2000, с. 16 – 17, 37).
Одиночность погребений демонстрирует тот факт, что во второй половине VII в. до
н. э. в степной Крым изредка проникали кочевники, обладавшие незадолго до этого
сложившейся скифской культурой. Аналогичная ситуация наблюдается и во всем
Северном Причерноморье, где к VII в. до н. э. относятся единичные, разделенные
значительными расстояниями, погребения со всеми чертами скифской культуры
(Мурзин 1984, с. 46 – 47).
Положение дел мало изменяется в степном Крыму в VI в. до н. э. К этому столетию
относятся отдельные подкурганные, чаще всего впускные, погребения, совершенные
в простых могильных ямах или в подбойных могилах. Всего в крымских степях
открыто около 20 погребений VI в. до н. э., но в большинстве случаев они
датируются второй половиной VII – первой половиной VI в. до н. э., второй
половиной VI – первой половиной V в. до н. э., концом VI – началом V в. до н.
э. и т. д. Так что реально в VI в. до н. э. было совершено еще меньшее
количество известных к настоящему времени захоронений. Они нигде не образуют
могильников, довольно равномерно распределяясь по равнинной части полуострова.
Захоронения совершались почти исключительно в вытянутом положении на спине
головой на запад. Погребальный инвентарь очень небогат и представлен стрелами,
мечами, пряслицами, оселками, ножами, некоторыми бронзовыми украшениями,
лепными сосудами, остатками напутственной пищи (Ольховский 1991, с.80 – 85;
Колотухин 2000, с. 58 – 59). На этом фоне резко выделяется погребение
тяжеловооруженного воина в кургане у с. Вишневка на самом севере Крыма,
которое, впрочем, может быть, относится уже к началу V в. до н. э. (Андрух
1988; Колотухин 2000, с. 59 – 60). В целом, скифские памятники VI в. до н. э.
степного Крыма ничем не отличаются от расположенных к северу от полуострова.
В VI в. до н. э. скифы, в частности по долине Салгира, проникают в предгорья,
где формируются группы населения, сочетающие скифские и таврские элементы в
материальной культуре и погребальном обряде (подробнее см. в главе «Тавры»).
Лепная керамика из самых ранних слоев боспорских городов и сельских поселений
позволяет предположить, что среди их жителей были скифы. Однако в чем конкретно
заключались взаимоотношения эллинов и варваров в столь раннее время установить
пока не удается. Судя по преобладанию лепных обломков в самых ранних,
датирующихся концом VI – началом V в. до н. э., слоях поселения Андреевка
Южная, возможно, именно скифы составляли там большую часть населения
(Кругликова 1954, с. 81; 1975, с. 34, 37 – 38, 40, 42, 50; Кастанаян 1981, с.
111 – 113).
Несмотря на малочисленность скифских погребений VI в. до н. э.,
свидетельствующих о крайней редкости населения, не вызывает сомнения, что
кочевые скифы были единственными обитателями крымских степей. Геродот прямо
называет скифов соседями тавров (Her. IV, 102, 119). Тавры, населявшие, по
Геродоту, горный и предгорный Крым (Her. IV, 99), могли быть соседями скифов
только при условии принадлежности степной части полуострова последним. Причем в
данном случае речь идет о подготовке скифов к войне с Дарием I Гистаспом, то
есть о событиях конца VI в. до н.э. Другое свидетельство Геродота относится к
началу VI в. до н. э., ко времени возвращения скифов из азиатских походов.
Легенду о потомках слепых рабов можно трактовать по-разному, но действие ее
происходит в Крыму. Дети скифских жен и слепых рабов выкопали «широкий ров,
растянувшийся от Таврских гор до Меотийского озера, в том именно месте, где оно
шире всего» (Her. IV, 3), то есть приблизительно через Ак-Монайский перешеек,
отделяющий Керченский полуостров от остальной части Крыма.
В V в. до н. э. количество скифских погребений в крымской степи заметно
увеличивается, что полностью соответствует северопричерноморской ситуации
(Виноградов, Марченко 1991, с. 149 -–150). Всего открыто более 50 погребений,
совершенных в простых грунтовых ямах, подбойных могилах и каменных ящиках. За
редчайшими исключениями, п
- Київ+380960830922