Раздел 2
Понятийные культурно-символические модусы безумия...............
1012.1. Вода как культурно-символический модус безумия.....................1012.2. Безумие в модусе зеркала......................................................1142.3. Сон как культурно-символический модус безумия......................1272.4. Чума как культурно-символический модус безумия.....................1412.5. Безумие в культурно-символическом модусе шутовства...............1492.6. Наркотики и алкоголь как культурно-символический модус безумия.......................................................................................161Выводы к разделу 2..................................................................171Выводы..................................................................................175Список использованных источников.............................................183
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы связана с тем, что для философской науки проблема безумия (несмотря на фундаментальную работу Мишеля Фуко сорокалетней давности), всё ещё экзотична и мало изучена. Более того, складывается впечатление, что вопроса такого в философии не существует вовсе. И это при том то, что для сферы человеческого познания, в которой доминирующим началом остаётся разум в самых различных его проявлениях, проблема безумия (как конституирующего для разума начала) должна была бы стать если не ведущей, то, по меньшей мере, одной из основных.
Феномен безумия в рамках западноевропейской традиции вообще не был научной проблемой, поскольку, как отметил Фуко, такого явления до эпохи изоляции не существовало. Однако, безумие в традиции бытовало в значении до-разума, как до-разумные структуры человека, что, очевидно, не имеет никакого отношения к безумию патологическому, болезненному, то есть к медицинской проблеме. Безумие болезненное систематически репрессировалось западной культурой, а ее понятийно-дискурсивный аппарат не позволял увидеть в клинических признаках безумия прямой аналогии особенностям специфического бытия архаичного человека, фактически человека традиции. В этом аспекте разум не соотносим не только с клиническим безумием, но и с до-разумными структурами европейского человека.
Рассмотрение экзистенциальных особенностей "нормального" человека и человека традиции позволяет понять, насколько различны мировоззрение, способы восприятия, осознания и воспроизведения этих индивидов. То экзистенциальное априори, которое было сущностью человека традиции, в нововременном индивиде оказалось подавлено и забыто, хотя любой "нормальный" человек содержит в себе это априори, именно как собственное безумное начало, как глубинные шизоидные системы, которые способны проявляться в ситуации непримиримого психологического конфликта. Столь долгое пребывание в неосознаваемых глубинах человека, клеймо болезни, аномалии, а также изоляция практически сделали невозможным прямое исследование феномена безумия в терминах научного рационализма. Тем не менее, в традиции существовали определенные первообразы в функции безумия, которые и дают возможность приблизиться к самому основанию бытия человека.
В настоящем диссертационном исследовании сделана попытка осмыслить то древнее безумие, которое понимается, как экзистенциальное априори человека традиции. Действительно, рациональное постижение самых истоков, начал человеческого бытия представляется весьма проблематичным, однако, изучение тех феноменов, которые происходят непосредственно из бытийных основ, является необходимостью для понимания самого человека. В этой связи вопрос о безумии, как до-разуме, кажется особенно актуальным. Специфика бытия человека традиции позволяет оценивать разум такого человека как безумие. Миф, как основание традиции, позволяет сознанию оставаться свободным, пребывать в различных точках времени и пространства, ощущать наличие в себе всех возможных ценностей, когда- и где-либо возникавших. Подобный потенциал абсолютного преобразования оставлял древнему индивиду возможность находиться в непосредственной близости от глубин бытия. Именно поэтому обращение к особым формам и образам восприятия человеком традиции окружающего мира представляется необходимым для изучения феномена самого человека.
Сущность проблемы в настоящей работе видится в выделении ряда особых модусов безумия в традиции. Причём, в отличие от работы Фуко, где основной акцент сделан на эпохе классики, когда происходит, собственно, изоляция безумия, в настоящем исследовании сделана попытка рассмотреть феномен безумия в рамках традиции, то есть, фактически, до изоляции, когда различные формы безумия возникали как бы из самого мира, при соучастии всей природы, жизни и бытия. Те проявления безумия, которые стали привычны позднее в формах человеческого безумия, совершенно очевидно, существовали и ранее в растворённом виде, когда конституирование человека и его мира происходило при непосредственном участии и влиянии безумия, древнего до-разума.
Весь этот опыт безумия в традиции проецировал себя в плоскость условной объективности внешнего мира, поэтому, в какой-то мере, можно говорить о том, что сам человек, его мир и его культура являются метаморфозой древнего безумия. В дальнейшем этот до-разум, то есть безумие как бы уходит в глубины самого человеческого сознания, что приводит к появлению непосредственно человеческих форм безумия, которые уже позволяют разуму рассматривать безумие только как объект. Такой подход к безумию окончательно изолирует разум от истоков бытия и от его истины, которую могло открыть древнее безумие.
По сути, разработанность проблемы безумия наблюдается только в сфере анализа патологий, то есть само безумие рассматривается не иначе как болезнь, а медикализация этого понятия в принципе ничего не может рассказать о безумии как таковом. Истина безумия, наиболее полно, как представляется, явленная в пространстве традиции, оказывается недоступной для человека, отказавшего безумию в праве на пребывание в своём мире. Все модусы бе