Раздел 2
Идейно-эстетическая позиция А.Чехова
в контексте философских умонастроений писателя
80-х – 90-х гг. ХIХ – начала ХХ вв.
2.1. Концепция «мир и человек» в эпистолярной прозе А.Чехова
Творчество каждого большого писателя вырастает из проблем его эпохи, так как
психологические особенности личности социально обусловлены и проявляются в
общественных связях и отношениях, определяя поступки человека, значимые для
него самого и окружающих. При этом, как отмечает В.Линков, «трудно понять и
оценить новаторство художника, если не принимать во внимание личные,
человеческие (не профессиональные) мотивы, двигавшие им» [91, 3].
Вследствие этого понимание сущности идейно-эстетических позиций А.Чехова
невозможно без рассмотрения его внутренних духовных исканий во взаимосвязи с
философскими умонастроениями эпохи последних десятилетий ХIХ – начала ХХ вв.
В начале ХХ века (1900-1917 гг.) о А.Чехове много писали и говорили,
литературную и общественную жизнь 1901-1904 гг. называли «чеховским» периодом.
По мнению М.Муриня, «век ХХ по насыщенности общественного мирочувствования
чеховскими образами, идеями, даже стилем мышления и поведения человека
зарождался под знаком Чехова» [112, 15]. Идейно-художественные взгляды
писателя, его личность вызывала горячие споры современников (Л.Шестов [192],
П.Соколов [151], С.Булгаков [29], Д.Мережковский [107-109] Б.Зайцев [59]).
Так, Д.Мережковский в статье «Старый вопрос по поводу нового таланта»
принципиальное нежелание А.Чехова давать готовые ответы на вопросы «как жить?»
и «что делать?» рассматривал как примирение с действительностью, равнодушие к
общественным проблемам, а отказ от прямого разговора о Боге – как безверие
[108]. В то же время, в статье «Асфодели и ромашка» Д.Мережковский с надеждой
писал о А.Чехове: «Пусть еще не знал он имени Бога, главное – он уже
предчувствовал Его» [107, 56].
Л.Шестов, отмечая отсутствие у А.Чехова духовного опыта, называл его
произведения «творчеством из ничего», а самого писателя «певцом безнадежности»
[193, 598]: «Чехов всегда ходит сгорбившись, понурив голову и никогда не
обращает взоров к небесам, ибо там для него не начертаны знамения…» [192, 66].
Противоречива характеристика идейно-эстетической позиции А.Чехова, данная
С.Булгаковым. С одной стороны, философ провозглашал своего современника «певцом
хмурых людей, слабых и побежденных, тусклой и печальной стороны жизни» [29,
10], с другой – считал, что «в произведениях Чехова ярко отразилось это русское
искание веры» [29, 9].
Б.Зайцев утверждал, что религиозное воспитание с детства наложило свой
отпечаток на личность писателя. Подтверждающими религиозность А.Чехова, считал
поездки писателя в Святые горы и на Новый Афон, некоторые черты его характера
(бескорыстное служение людям, скромность) представлял как исключительно
христианские. Но не было, по мнению Б.Зайцева, у А.Чехова цельного религиозного
мировоззрения, хотя «христианский мир скрыто в нем произрастал» [59, 411].
П.Соколов в статье «Религиозно-философское жизнеописание Чехова» отмечал, что
А.Чехов вполне осознанно в своих произведениях устанавливал взаимосвязь
нравственного упадка с ослаблением религиозной веры [151, 37].
На скрытую религиозность писателя, точнее, на присущее ему ощущение тайны жизни
указывали критики Л.Гуревич, Г.Чулков, Ю.Айхенвальд.
Многие современники А.Чехова до конца не понимали сущности его духовного
поиска, нового и смелого и по форме, и по содержанию. С.Булгаков отмечал, что
«духовный капитал, оставленный нам Чеховым в его произведениях, далеко еще не
получил надлежащей оценки» [29, 3-4].
По мнению Н.Первушина, А.Чехов раньше многих, окружавших его людей, осознал,
«что жизнь вступила в новый период, стала беспокойной и тревожной», когда «все
чего-то ждут, и финалы открыты» [121, 89].
А.Чехов, в отличие от Л.Толстого и Ф.Достоевского, никогда не декларировал свои
философские взгляды. На обвинения современников в безыдейности и пессимизме
писатель отвечал парадоксами: «Вы сетуете, что герои мои мрачны. Увы, не моя в
том вина! У меня это выходит невольно, и когда я пишу, то мне не кажется, что я
пишу мрачно» (из письма к Л.Авиловой от 6 (18) октября 1897 г.) [7, 67].
Роль духовного учителя, проповедника претила А.Чехову, хотя значительность и
оригинальность миропонимания писателя, философский склад ума отмечали многие
его современники. А.Чехов не стремился к созданию особой философской системы,
но, конечно же, в нем жил философ, сам отказ от такой системы был философичен.
Жизненные наблюдения, размышления о собственном предназначении уже в ранних
письмах отличаются оригинальностью и глубиной осмысления (известное письмо к
брату Николаю, написанное в марте 1886 г.) [179(1, 221)].
Исследования частной переписки современников А.Чехова, которое проводились нами
в Институте рукописи Национальной библиотеки Украины им. В.И.Вернадского,
выявило, что мировоззренческие искания великого писателя находились в русле
философских умонастроений русской интеллигенции рассматриваемого периода.
Обнаруженные нами корреспонденции высвечивают экзистенциальный поиск личности
эпохи рубежа ХІХ – ХХ веков, причем, данное утверждение справедливо не только в
отношении писем известных деятелей культуры и искусства, но и обычных
адресантов.
Например, письма офицера В.Гофмана к товарищу по Инженерному училищу
В.Модзалевскому свидетельствуют и о напряженных размышлениях о смысле жизни, и
об ожидании грядущих перемен. Примечательно, что философские умозаключения
адресанта явились результатом рефлексии на постановку чеховских пьес «Три
сестры» и «Чайка» в Московском Художественном театре в 1901 г. В письме от 29
сент
- Київ+380960830922