Хоровые жанры в творчестве Макса Регера

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение с. 3
Глава I. М. Регер и его эпоха: диалоги, созвучия,
совпадения с. 15
Глава П. Жанр кантаты с. 46
Глава III. Хоровые циклы с. 95
Заключение с. 134
Примечания с. 144
Приложение № 1 Список хоровых сочинений Регера с. 188
Приложение №2 Тексты поэтических первоисточников с. 192 Приложение № 3 Тексты хоралов с. 220
Приложение № 4 Нотные примеры с. 224
Библиография с. 246
3
ВВЕДЕНИЕ
Творчество Макса Регера ( 1873 - 1916 ) еще при жизни композитора было хорошо известно в России. Первые его концерты, как известно, состоялись в начале прошлого века. В музыкальных вечерах, вызвавших живой интерес у тогдашней интеллигенции, участвовал сам автор. К той же поре относятся и критические отзывы о нем В. Каратыгина, А. Оссовского, В. Коломийцова. Музыкой Регера интересовался молодой С. Прокофьев, ее пропагандировал Г. Нейгауз. Далее в исполнительской судьбе регеровского наследия возникает длительная пауза, поэтому современному российскому слушателю оно, за исключением, может быть, лишь органного, малоизвестно. Те сочинения, что звучат на современной отечественной эстраде, составляют малую толику богатства, созданного композитором.
С перипетиями исполнительской жизни творчества немецкого бахианца, по-видимому, связано и недостаточное внимание к нему со стороны российских исследователей. Впрочем, если рассуждать о причинах, породивших подобное отношение, можно вспомнить, что сходным образом до недавнего времени обстояло дело и с другими зарубежными композиторами XX века. События, ставшие тому виной, всем хорошо известны. Однако, причиной, по которой наследие Регера в свое время «ускользнуло» от взглядов отечественных музыковедов, могла стать его собственная эстетическая природа, а именно: определенный консерватизм,
которым она отмечена. В тот век, когда сметались все границы, отделяющие разные виды искусства друг от друга, Регер предпочел остаться автором, подчеркивающим в музыке ее собственно
«новый» романтизм16. Он оказался достаточно влиятелен: принципы романтической эстетики, как известно, продолжали развивать импрессионизм и экспрессионизм. («Новый» романтизм в генетической цепи: романтизм - импрессионизм - символизм рассматривает, в частности И. Родионова. Об этом - см. 130, 154-172). Отголоски романтизма слышны в творчестве Клода Дебюсси, Арнольда Шенберга, Альбана Берга. Не случайно последнего Теодор Адорно назвал «отпрыском того поколения, которое хотело подражать угасающему „Тристану”» (61, 94)Х1. Возрожденный романтизм сыграл особую роль и в формировании символизма, о чем, в частности, пишет Т. Н. Левая: «Сущность символистского направления с самого начала определялась как неоромантическая...Позже акцент спустился...с приставки на основную часть слова: отодвинутый временем и воспринимаемый с более крупной перспективы, символизм стал осознаваться как поздняя и завершающая стадия романтизма. Широкий взгляд на культуру начала века лишь подтверждает емкость такого представления» (86,131).
«Новому» романтизму поклонялись композиторы подчас очень разной индивидуальности. В России это - Н. К. Метнер, Н. Я. Мясковский, А.Н. Скрябин, С. В. Рахманинов. На Западе в поле влияния романтизма оказались Густав Малер, Рихард Штраус, Макс Регер, Франц Шрекер, Ганс Пфицнер, Кароль Шимановский18. Неоромантические черты заметны и в литературе рубежа веков, однако они не столь ярки и отчетливы, как в музыке. Романтизм начала века достиг пика развития преимущественно в музыкальном искусстве, в других областях творчества он не принес таких результатов19.
Именно новый всплеск романтизма, понятого отнюдь не как хронологическое явление, позволил считать одинаково актуальным для своего времени творчество таких антиподов, как Скрябин и Рахманинов или, скажем, Шенберг и Регер. В то же время «новый» романтизм окрашен устало-прощальными тонами, это как бы взгляд в уходящее и ушедшее (в этом «новый» романтизм сходен с модерном). Ощущение исчерпанности и завершенности таятся в самой его основе, так же как и осознание ценности отдаленного прошлого, что особенно актуально для регеровского наследия.
Имя Арнольда Шенберга в связи с «новым» романтизмом было упомянуто не случайно. Традиционно в критических отзывах тех лет его противопоставляют Регеру как наиболее крайнего новатора20. Однако, не подлежит сомнению тот факт, что в раннем творчестве создатель додекафонии был связан с романтиками не менее прочно, чем Регер. При взгляде на расстоянии эстетические пристрастия двух композиторов оказываются сходными. Одной из точек их соприкосновения служит опять-таки «новый» романтизм. Влияние последнего на Шенберга определяется противоречивой связью «продолжение-отрицание», нашедшей выражение, в частности, в философских пристрастиях Шенберга. Создавая эстетический кодекс нового искусства, композитор не отказывается от самого понятия «романтизм», о чем свидетельствуют сказанные им слова: «Старый романтизм умер - да здравствует новый!» (цит. по: 150, ПО).
Для Регера не существовало антиномии «продолжение -отрицание», для него главным было ощущение преемственной связи поколений, причастности к наследию мастеров-романтиков. По словам исследователей, художественные вкусы композитора,