ГЛАВА 2
«АНГЛИЙСКАЯ» ИТАЛИЯ: МИФ И ПОИСКИ РЕАЛЬНОСТИ
2.1. Эволюция английской рецепции Италии (до начала ХХ в.)
В контексте проблемы художественного восприятия «другого» теме Италии отведено
особое место, поскольку неисчерпаемый культурный потенциал страны, «миф Италии»
привлекал и продолжает привлекать внимание писателей всего мира. Для многих
поколений европейских и русских писателей Италия – это «земля обетованная».
Отдали дань увлечения Италией И.В. Гете, с юных лет рвавшийся в эту страну;
немецкие романтики и Г.Гейне; Т.Манн, для которого Италия была неразрывно
связана с темой искусства; А. де Мюссе и Жермен де Сталь (роман которой
«Коринна, или Италия»(1807) способствовал формированию культа Италии во
Франции); Стендаль, «гражданин Милана», в своей трилогии «История живописи в
Италии» (1817), «Рим, Неаполь, Флоренция» (1817), «Прогулки по Риму» (1829)
разработавший национальный итальянский тип, итальянский характер, и воплотивший
его в художественном творчестве; русские писатели и поэты – К. Батюшков,
Е. Баратынский, Н. Гоголь, Ф. Тютчев. Символом Красоты стала Италия для русских
поэтов Серебряного века [4 О «духовных связях России и Италии в начале ХХ века»
см.:[97].].
Мы не ставим перед собой цели всесторонне осветить тему Италии в мировой
литературе. Италия – «это целый мир, – писал П.П. Муратов, – и каждый, кто
вступит в него проходит в нем отдельной дорогой» (цит.по: [97;100-101]). Вместе
с тем, нельзя не увидеть, что дороги перекрещиваются, и именно на перекрестке
индивидуально-национального восприятия и общего в мировой культуре формируется
концепт Италии, создается «текст Италии» [5 Об использовании обозначения текст
Италии пишет Т.В.Цивьян: «После вышедшей в 1912 году и получившей новую
известность сейчас книги П.Муратова «Образы Италии» это название из
риторической фигуры стало превращаться в термин; появление же в сравнительно
недавнее время термина петербургский текст (ПТ), а за ним и других –ских
текстов укрепило если не терминологичность, то, во всяком случае,
клишированность этого обозначения» [215;31].]. Рассмотрим наиболее общие
тенденции английской рецепции Италии в период до начала ХХ века.
Духовное общение Англии и Италии восходит еще к XIV веку, когда итальянская
литература оказывала влияние на становление практически всех национальных
литератур. В англо-итальянском диалоге в период Ренессанса явственно выделяется
линия жанрово-стилевого влияния итальянской литературы на английскую. Стало уже
общим местом в англистике отмечать, к примеру, связь «Кентерберийских
рассказов» Дж. Чосера и «Декамерона» Дж. Боккаччо, поэзии Э. Спенсера и
Л. Ариосто. Вместе с тем, Италия в английской литературе этого периода
появляется и как тема, что значительно расширяет «географию», к примеру,
шекспировских драм. «Укрощение строптивой» (1593), «Ромео и Джульетта» (1595),
«Венецианский купец» (1596), «Отелло» (1604) – по месту действия «итальянские»,
однако не затрагивающие пока психологии национального. Шекспир, хотя и
улавливает национальную специфику, не делает ее объектом анализа и в своем
творчестве реализует, прежде всего, мотив страсти, который зачастую в
литературе звучит с итальянским акцентом.
С конца XVI века – этот период, как известно, отмечен в истории Англии
антикатолической реакцией – помимо жизнерадостного отношения к Италии как к
родине Возрождения в английской рецепции возникает иная тенденция, связанная с
восприятием Италии как центра католической религии. Л.П. Привалова, анализируя
роман Т. Нэша (1567-1601) «Злополучный путешественник» (1593), отмечает, что
писатель связывает с Римом, «оплотом папства», тему «итальянского злодейства»
[162] и вслед за Р.Эсчемом (1515/16-68), Д.Лили (?1554-1606) «создает сатиру на
итальянские нравы, приобретающую актуальное звучание в 80-е – 90-е годы XVI
века, в период острейшей антикатолической реакции и разгрома «Непобедимой
Армады» (1588)» [162;10]. Тема «итальянизированного» зла появляется и в
«кровавой» трагедии (Дж.Марстон «Месть Антонио» (1599), С.Тернер «Трагедия
мстителя» (1607)) [58]. Эти две тенденции в отношении англичан к Италии – как к
центру Ренессанса, с устойчивой жизнеутверждающей парадигмой, и центру
католицизма, с характерной мифологемой тайны – во многом определяют концепцию
английской Италии.
События буржуазной революции XVII века и торжество пуританской идеологии, по
замечанию Н.Я. Дьяконовой, надолго вытеснили из сферы внимания английских
читателей ранее чрезвычайно популярных Данте, Петрарку, Боккаччо, Ариосто,
Тассо [78;69]. «В первой половине XVIII века влияние рационалистической мысли,
– по словам Н.Я. Дьяконовой, – также не благоприятствовало сочувственному
восприятию итальянской поэзии» [78;69]. Интерес к Италии, констатирует
исследовательница, вновь возникает с середины XVIII века, причем как
читательского, так и научно-теоретического свойства. Появляются многочисленные
исследования итальянской литературы, переводы «Божественной комедии» Данте,
поэзии Ариосто, Тассо (об этом подробно см.: [78;70]).
В конце XVIII века, когда отчетливо обозначился кризис рационализма, интерес к
иррациональному, ужасному, таинственному реализуется в английской литературе, в
частности, в итальянской тематике. Италия как топос тайны и злодейства
появляется в готическом романе, и, прежде всего, в романах А.Рэдклиф
(«Сицилийский роман» (1790), «Удольфские тайны» (1794), «Итальянец» (1797)).
Сопряженность тем Италии и злодейства в литературе имеет свое историческое и
литературное обоснование. Об этом упоминает составитель примечаний к роману
А.Рэдклиф «Итальянец» (
- Київ+380960830922