содержанием, прибегая при этом к сатире.
Соединение метафоры и метонимии в одном контексте является постоянным
стилистическим приемом и средством реализации субъективной модальности.
Например, «Панталоны заходили даже в гостиную» [, с. ]. Комическая
экспрессия усиливается за счет того, что перебрасывается своеобразный мостик
между словами, логически не взаимосвязанными.
Часто у Гоголя деталь настолько выдвигается на первый план, что герой как бы
«прячется» за эту деталь. Писатель в таких случаях настолько ее преувеличивает,
что прибегает к синекдохе – соподразумеванию [, с. ], употребляет
названия части вместо названия целого (или наоборот), то есть переносит
значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между
ними.
Комическое описание внешнего облика героев зачастую направлено на выделение
несущественного как важного и заслуживающего описания. В следующем контексте
гиперболизированная деталь, представленная и метонимией и синекдохой, в
сочетании с эпитетами и сравнением создает яркий, многоликий, массовый и в то
же время типичный портрет людей из народа. «Пестрые платки, повязки, повойники,
зипуны, бороды всех родов: заступом, лопатой, и клином, рыжие, русые и белые,
как серебро, покрыли всю площадь» [, с. -].
Субъективная оценка предстает в свете иронического осмысления. «Ирония – особая
эмоциональная критика, имеющая «подводное течение», это смех с подтекстом, это
тонкая насмешка, прикрытая нарочитым утверждением или внешне положительной
оценкой явлений» [, с. ]. Ирония – первая ступень, указывал А. Макарян,
сравнительно мягкая форма сатирического смеха.
Ирония, осуществляемая при помощи метонимии, характерна для описания чиновника
низшего класса в следующем отрывке: «…в совершенно заснувшем городе, может
быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, горемыка известно какого класса и
чина, знающая одну только (увы!) слишком протертую русским забубенным народом
дорогу» [, с. ]. Беззащитный, никому ненужный, униженный и оскорбленный
маленький человек не идет, не шагает, а плетется. Хотя в приведенном контексте
много семантически двуплановых слов (заснувшем городе, протертую дорогу), наше
внимание все-таки концентрируется на словосочетании фризовая шинель. Перед нами
появляется обобщенный портрет мелкого чиновника, пропущенный сквозь призму
сознания автора, и представленный в виде его атрибута — фризовой шинели. Данная
метонимия является средством реализации субъективной модальности в описательном
контексте.
«Яркая семантическая двуплановость является источником экспрессивности таких
средств. Последние производятся с помощью метонимии, направляющей луч внимания
на самый яркий признак картинки» [, с. -].
В следующем контексте представлено описание нарядов дам губернского общества,
которое обрисовано с помощью соединения языковых средств и тропов: «Ленточные
банты и цветочные букеты порхали там и там по платьям в самом картинном
беспорядке, хотя над этим беспорядком трудилась много порядочная голова» [,
с. ]. Комплексная художественно-образная конкретизация включает аллитерацию,
лексический повтор, эпитеты, синекдоху, метафору. Такое обобщающее описание в
данном случае является не только портретным, но и интерьерным, поскольку весь
зал наполняли дамы и их наряды (порхающие ленточные банты и цветочные букеты по
платьям) становятся украшением интерьера. Это субъективное видение пронизано
иронией и экспрессией.
В приведенных ниже отрывках – описаниях интерьеров помещений —используется
такое средство выразительности языка, как метафора. Например, описание
интерьера помещика Ноздрева: «В комнате были следы вчерашнего обеда и ужина;
кажется, половая щетка не притрогивалась вовсе» [, с. ] — содержит наряду с
языковыми средствами реализации субъективной модальности (вводное слово кажется
и отрицательная частица не) метафорический глагол притрогивалась с усилительным
наречием вовсе. Вкрапление-описание обстановки в гостиничном номере Чичикова
также имеет в своем составе глаголы, использованные в переносном значении. «Это
антраша произвело маленькое невинное следствие: задрожал комод и упала со стола
щетка» [, с. ]. В обоих случаях предметы наделяются человеческими
возможностями совершать действие в противовес людям, которые в поэме «Мертвые
души» теряют такую возможность. В первом контексте подчеркивается
безалаберность помещика Ноздрева, у которого заботиться о чистоте его дома
должен не он, и даже не его слуги, а почему-то должна об этом думать сама
щетка. Во втором примере антраша производит Чичиков, но это резкое движение
делается настолько неожиданно, что на него реагируют бытовые предметы. В этом
суть комичности данных описательных контекстов.
Следующий фрагмент из поэмы «Мертвые души» интересен тем, что интерьерное
вкрапление создается за счет использования метонимических номинаций
(какую-нибудь Америку или Индию), которые затем как бы расшифровываются
автором. «Копейкин мой встащился кое-как с своей деревяшкой в приемную,
прижался там в уголке себе, чтобы не толкнуть локтем, можете себе представить,
какую-нибудь Америку или Индию – раззолоченную, понимаете, фарфоровую вазу
эдакую» [, с. ]. Писатель одновременно использует прием изображения
посредством «чужого» слова и контрастного противопоставления. В речи Копейкина
при описании интерьера высокопоставленного чиновника происходит вначале
сворачивание смысла (какую-нибудь Америку или Индию), а затем — его
развертывание, объяснение (раззолоченную, понимаете, фарфоровую вазу эдакую).
Такое метонимическое представление элементов интерьера наряду с разговорной и
просторечной лексикой (можете себе представить, эдакую) становится эмоционально
окрашено народным юмором.
Создавая образ помещицы Коробочки, писатель вводит в текст следующее
интерьерное описание, подчеркивающее зажиточность владелицы крепостных душ и ее
хороший аппетит. «Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки,
пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками:
припекой с лучком, припекой с маком, припеками с творогом, припекой со
сняточками, и невесть чего не было» [, с. ].
Анализируемый материал еще раз подтверждает высказывание В.П. Москвина о том,
что «При создании художественных образов активно используются средства так
называемой словесной образности, которые производятся путем метафорического и
метонимического переосмысления дескриптивной лексики» [, с. ].
Таким образом, метафорические и метонимические номинации используются
Н.В. Гоголем одновременно как средства комического описания портретов и
интерьеров жилищ персонажей, так и средства реализации субъективной
модальности. Гоголевская сатира полна иронии, которая способна дополнить и
усилить гневный смех сатирика. Н.В. Гоголь охарактеризовал свою насмешку как
«смех сквозь слезы».
Выводы к
разделу
В результате исследования стилистических маркеров реализации субъективной
модальности мы пришли к выводу о том, что Н.В. Гоголь, используя комплексную
художественно-образную конкретизацию, интенсивно вводит в портретные и
интерьерные описания яркие эпитеты и индивидуально-авторские сравнения, а также
активно использует метафорические и метонимические номинации.
Эпитет, как одно из эффективнейших средств выразительности речи, становится
средством реализации субъективной модальности, поскольку передает насмешливое
отношение автора. Автор зачастую прибегает к неожиданным эпитетам, вскрывающим
сущность персонажей и придающим описанию функциональную емкость. Каждый образ в
поэме «Мертвые души» наделяется постоянным эпитетом, который регулярно
повторяется в портретных и интерьерных описаниях и поддерживает общую
комическую направленность текста.
Продуктивным средством реализации субъективной модальности также является
сравнение, применяемое для описания действующих лиц и интерьеров их жилищ.
Гоголевские сравнения отличаются развернутостью, ступенчатостью, разнообразием
ассоциативных связей и юмором. Беря за основу общеязыковые сравнения, писатель
не боится экспериментировать с ними, развивая общую тему, обогащая и освежая
лексический состав сравнительных конструкций.
Н.В. Гоголь не ограничивается эпитетом и сравнением в обрисовке персонажей и их
жилищ. В одном контексте с этими средствами нередко сочетаются метафорические и
метонимические номинации. Следует указать, что особенностью
художественно-речевого стиля Н.В. Гоголя является то, что метафора и метонимия
соединяются не только в одном контексте, но и в одной номинации, в результате
чего повышается экспрессивность и комичность контекста. Экспрессивность нередко
возрастает и за счет семантической несовместимости слов, образующих метафору
или метонимию.
При описании портрета писатель регулярно прибегает к такой разновидности
метонимии, как синекдоха. Последняя приводит к поглощению целого объекта его
частью. Таким образом, в описательном контексте нейтрализуется различие между
частью и целым.
Интерьер и портрет насыщены дескриптивной лексикой, которая переосмысливается
Н.В. Гоголем.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Поэма «Мертвые души» Н.В. Гоголя, которая считается манифестом всего творчества
писателя, в полной мере представляет не только русский национальный язык во
всем его многообразии, но отражает индивидуальную языковую картину мира самого
автора. В данном произведении прослеживается связь между методами описания и
непосредственным отношением Н.В. Гоголя к предмету изображения.
Субъективное авторское видение и самораскрытие автора в художественном тексте
поэмы наиболее ярко репрезентируется с помощью категории текстовой модальности.
Данная категория занимает ведущее место в перечне всех текстовых категорий,
выделяемых современными исследователями лингвистических особенностей
художественного текста.
Категория модальности первоначально считалась синтаксической и под
разделялась
на объективный и субъективный типы. Постепенно, в связи с выделением
лингвистики текста в особую отрасль языкознания, сформировалось ее понимание
как текстовой.
При анализе художественного текста учитывается только субъективная модальность,
поскольку она наиболее полно реализует авторское отношение, а также оценку,
намерения. Поэтому субъективную модальность можно считать антропоцентрической
характеристикой текста.
Рассматриваемая категория проявляется как на уровне целого текста, так и в
отдельных его фрагментах, в частности, в описаниях. Субъективная модальность
участвует в формировании описательных контекстов как функционально-смысловых
типов речи.
В поэме «Мертвые души» Н.В. Гоголь при создании сатирического образа персонажей
особое внимание уделяет портрету и интерьеру. Характерной особенностью
гоголевских портретов и интерьеров является то, что в них акцентируется
авторский угол зрения, т.е. субъективная модальность.
Текст художественного произведения является сложной и многоплановой системой
модальных отношений. Поэма «Мертвые души» как сатирическое произведение,
репрезентирует модальные отношения посредством комического изображения (иронии,
юмора, гротеска, пародии, сатиры).
Показатели субъективной модальности в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души» являются
одновременно и средствами выражения комического, а также рассматриваются как
контекстуальные факторы для выражения субъективно-модальных отношений.
Таким образом, под модальностью художественного текста (субъективной
модальностью) мы понимаем оценочное отношение автора к изображаемому персонажу,
распространяющееся на текстовые фрагменты, в которых обнаруживается присутствие
автора, и проявляющееся с помощью художественно-образной речевой
конкретизации.
Описания в тексте поэмы в какой-то степени изолированы друг от друга, но
выделяются и соединяются именно благодаря художественно-образной конкретизации.
Особенностью использования Н.В. Гоголем последней является характер ее
наполнения.
Творческий почерк писателя отличает то, что он использует в одном описательном
контексте разноуровневые языковые (фонетические, лексические и грамматические)
и художественно-изобразительные средства (тропы), а также элементы текста для
выражения субъективной модальности в комплексной художественно-образной
конкретизации.
На уровне фонетики способствуют повышению экспрессии и реализуют авторское
отношение к персонажу аллитерация и ассонансы, привлекающие к тому или иному
отрезку особое внимание и ведущие к возникновению добавочного смысла.
Избирательность в использовании лексических (окказионализмов, диалектизмов,
устаревших слов) и фразеологических единиц приводит к появлению оценочных и
экспрессивно-эмоциональных характеристик в портретах и интерьерах. Тщательный
отбор средств грамматики (частиц, вводных элементов, синтаксических
конструкций) вызывает неожиданное появление второго смыслового плана,
передающего субъективное отношение автора к персонажу.
Своеобразие художественно-речевого стиля Н.В. Гоголя находит также свое
выражение в выборе стилистических способов реализации субъективной модальности
в комических описаниях. Стилистические приемы (присоединения, контрастного
противопоставления, введения «чужого» слова, отрицания) применяются сатириком
для создания комических портретов и интерьеров.
Таким образом, субъективная модальность как текстовая категория находит в
описательном контексте не только формальные способы выражения, но и
семантические (посредством расширения и переноса значения).
Комплексная художественно-образная речевая конкретизация позволяет создать
семантический и стилистический контраст за счет соединения разноплановых
языковых средств в одном описательном контексте. В ней прослеживается
взаимообусловленность и взаимосвязь между степенью проявления субъективной
модальности и формами комического: иронии, юморе, гротеске, пародии и сатире.
Выбор формы комического описания зависит от личностного отношения автора к
персонажу, так же как и выбор средств и приемов обрисовки последнего.
Благодаря художественно-образной речевой конкретизации слово-понятие
«переводится» в слово-образ, становится выражением новых,
индивидуально-неповторимых художественных образов, пропущенных через
эстетическую оценку писателя.
Список использованной литературы
- Київ+380960830922