Содержание
Введение______________________________________________________________3
Глава I. Социально-культурный феномен «Страны Балтин»
§ 1. От национально-государственных образований к региональным 19
§ 2. Диалектика общего и особенного_________________________________38
§ 3. Страны Балтии и распад СССР____________________________________70
Глава II. Российская диаспора в Балтии
§ 1. Российская община в советский период___________________________113
§ 2. Российская община в независимой Балтии_________________________139
§ 3. Поиски консенсуса______________________________________________169
§ 4 Новый субэтнос «еврорусские»____________________________________186
Глава III. Движение общество от планово-распределительной к либеральной экономике
§ 1. Стартовые условия накануне реформ_______________________________215
§ 2. Процессы экономических преобразований__________________________225
§ 3. Социальный эффект экономических реформ_________________________271
Глава IV Изменения в социальной структу ре общества
§ 1. Социальная структура в переходный период_______________________308
§ 2. Ядро будущего среднего класса__________________________________336
§ 3. Динамика предпринимательского корпуса (по результатам социологического мониторинга)_______________________________________352
Глава V. Два информационных пространства
§.1. Особенности становления и функционирования
СМИ в новых условиях________________________________________________379
§.2. Роль балтийских СМИ в процессах интеграции общества____________395
§.3. Образ стран Балтии в российских масс-медиа_____________________410
Заключение__________________________________________________________456
Приложения__________________________________________________________458
Библиография _______________________________________________________465
Введение
С конца 80-х гг. XX века в России, как и на всём постсоветском пространстве, происходят кардинальные социальные изменения, связанные с модернизацией экономической и политической жизни общества.
Трансформационные процессы осуществляются в условиях глобализации как экономических, так и культурных отношений в мировом сообществе.
Практика новейшей истории показывает, что, несмотря на общие направления общественной модернизации, каждая страна, каждое общество включается в общемировой социальный процесс своим неповторимым путём. Кросскультурные исследования убеждают в том, что теории линейного, безвозвратного и пр01рессивного развития всех стран и народов
опровергаются ходом истории человечества. В новейшей истории решающую роль приобретают субъективные факторы (включая науку), т.е. способность социальных субъектов - от рядовых граждан до национальных правительств - и международных акторов современной истории реагировать на внутренние и внешние вызовы, упреждать или сдерживать нежелательные или опасные тенденции природных, социальных, экономических,
политических сдвигов и содействовать желательным. Даже если усилия социальных акгоров нередко приводят к неожиданным, незапланированным последствиям, они не перестают быть продуктом их действий1. Г1о справедливому замечанию П.Штомпки, «история перестала быть
естественно-историческим и становится социально-историческим процессом2. В этой связи актуализируется исследование позиции субъекта как продукта определённой культуры, включая весь комплекс характеристик (традиции, психология, менталитет, социальный уклад), что представляется особенно интересным и продуктивным для постсоветского пространства. Здесь в течение длительного времени - от многих десятилетий до нескольких
1 В.Ядов. А все же умом Россию понять можно. - в кн. Россия: трансформирующееся общество. М., Канон пресс. 2001, с. 11
2 П.Штомпка. Социология социальных изменений. М., Аспект Пресс, 1996, с.290
оказано немецкой культурой на формирование и развитие своего этноса, а что касается, безусловно, мощного влияния русской культуры, то эта тема сегодня совсем не популярна в их среде. Особую роль для эстонцев сыграл Санкт-Петербург (в советское время Ленинград), куда многие из них приезжали учиться, и где проходила деятельность значительной части их научной и культурной элиты.
Но присущей им генетической предрасположенностью к усвоению новых ценностей, готовностью к модернизации эстонцы очень гордятся. Эта характерная национальная черта используется как идеологический стержень в современном рекламно-туристическом брэнде «Positively transforming» («Изменяющаяся к лучшему страна»).
Многие эстонцы, кстати, не считают теперь свою страну одним из государств Балтии, а скорее принадлежащей к Северным государствам, а себя идентифицируют как северосвропейцев. Особенно эта «северная» идентификация была популярна у прежних, национал-радикальных политических лидеров этой республики. Хотя, возможно, если бы слово «Балтия» было бы не санскритского, а угро-финского происхождения, то для эстонской национальной элиты эта проблема не была бы столь значимой. В последнее время и некоторые литовские политики стали избегать признания своей балтийской принадлежности. Исходя из того факта, что географически Литва расположена всё-таки несколько ближе к центральной Европе, они настаивают на чисто европейском, а не балтийском статусе своего государства. И стараются как-то практически это подкреплять. Так, в отличие от своих соседей они включили свою страну в среднеевропейский временной пояс, т.е. в Литве сегодня отсчет суточного времени производится на один час позже, чем в Латвии и Эстонии, несмотря на то, что это создаёт для многих жителей Литвы определённые неудобства.
Таким образом, если исходить из современной политической коггьюнктуры, то для наполнения реальным содержанием понятия «страны Балтии» у наших соседей остаётся одна только Латвия. Впрочем, если
словосочетание «страны Балтии» в этом регионе всё ещё является достаточно ходовым, то термины «Прибалтика», «прибалты» полностью исключены из официального употребления. По мнению здешних политиков, они относятся к «царско-советскому» лексикону, и поэтому могут вызывать негативную реакцию. Точно так же как и абсолютно нейтральный термин «республика», который является здесь также нежелательным из-за реминисценции с недавним прошлым. Поэтому Латвия, Литва и Эстония, будучи по своему государственному устройству классическими, можно даже сказать, эталонными республиками, настаивают на том, чтобы их республиками не называли. Государствами, странами, субъектами международного права и т.п., но только не республиками.35 И к этим, на первый взгляд, чудачествам следует относиться с определённой долей снисхождения, так как часто именно в таких несущественных деталях проявляются свойственные малочисленным народам комплексы. Ведь действительно они принадлежат к той самой группе малочисленных этносов, из которой в последние двести лет многие исчезли, растворившись в других, более крупных. С другой стороны, у таких этносов есть свои несомненные достоинства. «Преимущества малых народов, - замечает по этому поводу известный польский общественный деятель и публицист Адам М их ник, - неимперский характер, который делал их естественным союзником свободы и терпимости. Их опыт - десятилетия и столетия существования в обстановке давлений и репрессий - обусловливал специфическую духовность со свойственными ей достоинством и самоиронией, упорством в защите ценностей и отважной верой в романтические идеалы. Здесь национальное и гражданское сознание формировалось как результат межчеловеческих связей, а не по наказу государственных институтов. Здесь легче было выразить идею гражданского общества, ибо суверенное национальное государство оставалось в сфере мечтаний. Здесь культурная разнородность территорий часто становилась наилучшим средством самозащиты от этнических или идеологических державных притязаний»36.
- Київ+380960830922