Ви є тут

Трансформація соціальної пам’яті в інформаційному суспільстві

Автор: 
Коньшина Ганна Євгенівна
Тип роботи: 
Дис. канд. наук
Рік: 
2008
Артикул:
3408U003685
129 грн
Додати в кошик

Вміст

РАЗДЕЛ 2
АМБИВАЛЕНТНАЯ ПРИРОДА СОЦИАЛЬНОЙ ПАМЯТИ
2.1. Специфика объектов социальной памяти

Анализ объектов социальной памяти предполагает выяснение нескольких аспектов: во-первых, правомерность такого концепта как объект социальной памяти; во-вторых, что может быть объектом социальной памяти; в-третьих: в чем состоит специфика объектов социальной памяти.
Специфика объектов социальной памяти, как и сами объекты, зависит от интерпретации социальной памяти как исходного понятия в контексте социальной философии. Для исследования поставленной задачи социальная память интерпретируется как определенная шкала ценностей. Именно такой подход положен в основу анализа специфики объектов социальной памяти. Шкала ценностей носит исторически изменчивый характер.
Проявление новых тенденций наблюдается в смене терминологии, в наполнении старых, по традиции переходящих из поколения в поколение слов и выражений, новым смыслом (такие "семантические мутации", как правило, совершаются произвольно, незаметно для применяющего данный язык общества). Так, на протяжении всего существования социалистической системы, слово "революция" было эмоционально-оптимистично окрашено и было связано, прежде всего, с определенным событием, произошедшим в октябре 1917 года. Современное общество ассоциирует с этим понятием, прежде всего, потрясения, радикальные изменения, ведущие, как правило, к краху существующих ценностей. Иначе дело обстоит с понятием "частная собственность". В эпоху социализма данное понятие олицетворялось с "загнивающей капиталистической системой", в данный момент оно воспринимается как один из главных факторов выхода страны из кризисной ситуации.
В недавнем прошлом исследователям была предоставлена уникальная возможность наблюдать, как меняется система культурных ценностей общества, социальных групп, отдельных личностей. Прежде всего, изменилась научная картина мира. При этом, если естественно-научные знания остались относительно стабильными, то социологические представления изменились кардинально. Более того, обнаружилось противоречие, которое ощущалось, но не актуализировалось на мировоззренческом уровне - противоречие между естественнонаучной картиной мира и ее идеологическим оформлением в сознании субъекта. Другими словами, изменилась аксиологическая интерпретация естественнонаучных знаний.
Содержательные изменения претерпела и историческая картина мира. Здесь уже нельзя говорить о переоценке имевшихся знаний, речь идет о появлении новой информации, о "припоминании" тех объектов социальной памяти, которые достаточно долго были просто не востребованы. Очень часто слыша то или иное название, человек неосознанно искажает его, ему кажется, что он слышит знакомое название. То же самое происходит и с объектами социальной памяти, индивид или общество воспринимают их так, как им понятнее и что соответствует умонастроениям в данный момент. Исходя из ассоциативного мышления, направление ошибки почти всегда предопределено и она распространяется и приживается только в том случае, если согласуется с пристрастиями общественного мнения. По словам М. Блока, ошибка становится зеркалом, в котором коллективное сознание созерцает свои собственные черты. Таким образом, можно смело предположить, что мы черпаем из прошлого только то, что актуально именно для нашего времени, и поэтому не случайны "припоминания" и "порывы" социальной памяти, интерес к тому или иному памятнику или явлению культуры прошлых лет.
Также необходимо отметить тот факт, что социальная память не является объективным отражением ранее происходящего, а, фактически, она является воображаемой нами существовавшей ранее действительностью. Поэтому любые исторические реконструкции являются, прежде всего, нашей оценкой, чаще всего окрашенной эмоционально, когда-либо произошедших событий. Можно даже назвать психологическим симптомом то, что именно уважение к прошлому парадоксально заставляет реконструировать его таким, каким оно должно быть по нашему мнению.
Например, правление князя Владимира, прозванного Красное Солнышко, отождествляется с принятием христианства на Руси, и это событие оценивается эмоционально положительно, тогда как способы христианизации Руси остаются в тени. То есть мы, идеализируем событие, фактически, идеализируем личность, связанную с ним, мы хотим видеть во Владимире героя и святого, а все противоречащее созданному нами образу отбрасывается как не имеющее особого значения.
Или, читая "Повесть временных лет", написанную Нестором, мы отмечаем тот факт, что события начинают излагаться со времен сотворения мира. То есть рассказ уходит корнями в эпоху, намного более древнюю, чем мог помнить сам Нестор. Описание основано не на реальных фактах, а на отрывках из более ранних, не сохранившихся до наших дней текстов, бытующих устных преданий, то есть, фактически, летописец рисует нам картину того, как далекое прошлое представлялось в его эпоху. Таким образом, мы имеем дело не столько с историческим источником, сколько с объектом социальной памяти. В XX в. данный объект социальной памяти вновь был переосмыслен, и мы, "отбрасывая" эмоциональные оценки, данные Нестором, почерпнули информацию, которая отвечала интересам нашего времени. Таким образом, мы можем сделать вывод, что объекты социальной памяти подвергаются деформации под воздействием субъектов социальной памяти.
Следовательно, социальная память является определенной шкалой ценностей, не связанной с какой-либо позитивной наукой. Но, с другой стороны, следует отметить то обстоятельство, что нет ничего более непостоянного, чем шкала ценностей. Вчера считали кого-то врагом, сегодня это уже герой, возводимый на пьедестал. Как правило, оценочные суждения не поддаются логическому объяснению, так как они основаны на эмоциональном восприятии. Поэтому те явления (объекты), которые имеют эмоционально-ценностную окраску, по нашему мнению, относятся к объектам социальной памяти.
Собственно феномены социальной памяти имеют объектно-субъектную природу