РАЗДЕЛ 2
М. ВОЛОШИН И СИМВОЛИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ
ВО ФРАНЦИИ И РОССИИ
2.1. Волошинское восприятие достижений французского символизма
Творчество М. Волошина раннего периода отличает ориентация на французскую
литературную традицию. Желая пройти через «латинскую дисциплину формы», поэт
устремляется «на запад – в Париж, на много лет, – учиться: художественной форме
– у Франции, чувству красок – у Парижа, логике – у готических соборов,
средневековой латыни – у Гастона Париса, строю мысли – у Бергсона, скептицизму
– у Анатоля Франса, прозе – у Флобера, стиху – у Готье и Эредиа...» [63,
с. 31]. М. Волошин впервые посещает столицу Франции в 1899 г. и сразу же с
головой окунается в литературно-художественную жизнь парижской богемы. «В эти
годы я – только впитывающая губка, я весь – глаза, весь – уши», – отмечал он
позднее в «Автобиогафии», составленной по семилетьям. А. Амфитеатров вспоминал,
что «в парижском обществе (кого только Макс в нем не знал и к кому только не
был вхож!) Волошин был известен под кличкою „Mоnsieur c’est trйs intйressant!”
<Господин „это очень интересно!” – фр.>. От его манеры откликаться этой фразою,
произносимою неизменно в тоне радостного удивления, решительно на всякое новое
известие. Это восклицание действительно хорошо – цельно – определяло тогдашнее
существо: воплощенную жажду жизни, полную кипения и любопытства бытопознания»
[63, с. 133-134]. М. Волошин углубляется в изучение французского искусства,
посещает салоны, музеи, библиотеки... Особенно пристально поэт всматривается в
литературную жизнь.
О влиянии французской литературы на становление художественного мира
М. Волошина, в особенности на его раннее творчество, говорилось неоднократно.
Так, еще В. Брюсов в статье 1910 г. указывал на то, что «наибольшее влияние на
М. Волошина оказали, по-видимому, французские поэты. В своих ранних стихах он
старался усвоить русской поэзии импрессионизм ранних декадентов» [34, с. 342].
Это же отмечала и М. Цветаева: «У меня нет его первой книги, но помню, что, где
ни раскроешь, везде Париж. Редкая страница нас не обдаст Парижем, если не
прямым Парижем, то Парижем иносказанным. Первая книга его, на добрую половину,
чужестранная» [63, с. 259]. Е. Ланн прямо называл его «воспитанником
французских символистов» [127, с. 8]. В современных исследованиях авторы также
обращают внимание на «французские истоки» творчества М. Волошина. Так,
С. Пинаев в монографии «Близкий всем, всему чужой...: Максимилиан Волошин в
историко-культурном контексте серебряного века» пишет о том, что «нельзя не
отметить известную перекличку волошинских стихов с произведениями французских
символистов» [183, с. 18]. В особенности это касается своеобразия формальной
организации стихотворений (мелодика, импрессионистичность, синестезия, принцип
«соответствий»), а также ряда близких тем и мотивов (одиночество,
странничество, культ мгновения и т.д.). Однако, по мнению автора монографии,
«Волошин не ощущает прямой зависимости от французских символистов» и относится
избирательно к их эстетической системе [183, с. 22-23]. Рассматриваемая
проблема затрагивалась также в публикации П. Заборова «Французские писатели –
корреспонденты М.А. Волошина» [79], статьях М. Лялиной «Влияние французской
поэзии XIX в. на раннее творчество Максимилиана Волошина» [145] и
В. Адамантовой «Анри де Ренье в восприятии М.А. Волошина: к вопросу о
неореализме» [4].
М. Волошин исполнял роль «культурного медиатора» между Францией и Россией, с
одной стороны, стремясь привнести в русскую литературу художественные открытия
французских поэтов и писателей, а с другой, популяризируя отечественную
культуру за рубежом. Так, русский поэт тесно сотрудничал с редакцией журнала
«Mercure de France», объединившего деятелей французского символизма. Благодаря
посреднической работе М. Волошина, некоторые из них стали корреспондентами
брюсовского журнала «Весы», в котором систематически печатались материалы о
французской литературе. Говоря о посреднической деятельности М. Волошина между
русской литературой и символистским движением во Франции, следует упомянуть и
то, что он занимался переводами произведений Ш. Бодлера (стихотворения которого
рассматриваются как переход от эстетики Парнаса к символизму), П. Верлена,
Ст. Малларме, В. де Лиль-Адана, А. де Ренье, П. Клоделя, неоднократно
возвращался к их творчеству в искусствоведческих эссе. В одном из писем Р. Гилю
М. Волошин признавался, что считает его, Верлена, Малларме и Метерлинка своими
учителями [78, с. 233]. В частности, это касается «научной поэзии»,
приверженцем которой был Р. Гиль (см. его работу «De la pойsie scientifique»,
1909). Влияние этой теории особенно ощутимо в творчестве поэта второго периода
(по Л. Любимцевой, 1917–1932 гг. [142]). Примером может послужить поэма
«Путями Каина», в некоторых чертах напоминающая эпопею Р. Гиля «Творчество», в
которой французский поэт описывает эволюцию жизни, начиная с момента
возникновения мира и завершая событиями современной ему Франции. (Отразилась
теория научной поэзии и в поэзии В. Брюсова, состоявшего в переписке со своим
французским «учителем и наставником». Подробнее об этом – в статье А. Маргарян
«Валерий Брюсов и Рене Гиль» [154]).
«Французское влияние» ощутимо также и на уровне метрической организации
волошинского стиха. Если в первом периоде творчества преобладает «парнасская»
традиция (стройность, «кристаллическая отточенность» строки), то в послевоенной
время он начинает активно усваивать французский верлибр, перенося его на
русскую почву.
В литературном наследии М. Волошина предпринимается попытка осмысления роли
французского символизма в становлен
- Київ+380960830922