ГЛАВА 2
МЕТАФИЗИКА ЛЮБВИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ
МИРОВОЗЗРЕНИИ Р. ВАГНЕРА И И. В. ГЕТЕ
Называя мировоззрение Вагнера и Гете «художественным», автор диссертации
исходит из представления о них как творцах-мыслителях, реализующих собственную
концепцию бытия посредством произведения искусства.1
[1 А. Жданько выделяет два типа познания: мировоззрение
(дискурсивно-логическое) и миросозерцание (интуитивное), выделяя в творчестве
Н. Римского-Корсакова второй из названных способов осмысления бытия [77]. В
художественном сознании Гете и Вагнера обнаруживается их единство, поскольку в
нем сочетаются вера и рационализм, философская наполненность мысли и
устремленность к мистериальной истине, в связи с чем мировоззрение и
миросозерцание в нем неотделимы друг от друга.] Возникает вопрос о специфике
предмета отражения, путях и способах его познания, важность которого
подкрепляется приведенными в 1-й главе настоящего исследования признаниями
творцов в сложном отношении к философии как науке. Притягивая их как опыт
постижения универсальных законов действительности и человеческого мышления,2
[2 Напомним, что согласно классическому определению, философия – «наука о
всеобщих закономерностях, которым подчинены как бытие (то есть природа и
общество), так и мышление человека, процесс познания» [192, c. 510].] она
отталкивала абстрактностью построений и сугубым рационализмом самого подхода к
познанию, лишая познающего всей полноты восприятия мира и многообразия форм
рефлексии. В силу этого художественным натурам Вагнера и Гете объективно более
близким оказывается познание, присущее метафизике. Обращаясь к проблематике
трансцендентного характера, она стремится охватить беспредельные, вечные и
абсолютные истины бытия, вследствие чего апеллирует к онтологии. Ее предметом
выступает «целостность трансцендентной сверхреальности, внутри которой
социокультурная реальность находится как один из ее частичных модусов»
[131, c. 76]. Эта сверхреальность обращена не к личностному, а к всеобщему, ибо
метафизика есть «учение о началах всего сущего», то есть «о Боге, о душе», о
сверхчувственном, о недоступных опыту началах, лежащих по ту сторону видимого
мира [193, c. 286-287].
Соединение разных сторон мира – настоящего и будущего, бытийного и
бытийственного, умозрительного и конкретного силой не только интеллекта, но и
воображения, интуиции, способной свести многообразие явлений и идей к единому,
не утратив при этом ощущения живой реальности, – такова метафизика
художника-творца. Сама природа искусства предопределила воплощение этого
единого в категории, выраженной посредством символа. Для Вагнера и Гете таковой
предстает любовь, мыслимая в качестве начала всех начал и высшей истиной,
вследствие чего присущий им способ познания можно определить как метафизику
любви. В «Фаусте» Гете категория любви получает вербальную форму «вечно
женственного», в сочинениях Вагнера – отражается в вариантно интерпретированных
смысловых универсалиях, отсылающих к античным Эросу и Агапе. Образуя
интегративное единство, они, по выражению С. Фридриха \ S. Friedrich, предстают
у композитора «как подобные двуликому Янусу две стороны любви, в которой идея
общечеловеческого выражается полнее всего» [247, с. 4].1
[1 Являясь сквозными мотивами в операх Вагнера, чувственная (Эрос) и
искупительная (Агапе) любовь имеют не только индивидуально-личностный, но и
глубокий онтологический смысл.] В метафизическом измерении любовь – не только
нравственная, но и философская категория,2
[2 Философские размышления о любви обнаруживаем у Платона («Пир», «Федр»)
[145], в рассуждениях Гегеля о религиозной любви и ее преломлении в
романтическом искусстве («Лекции по эстетике») [60]. В диалоге «Пир» Платон
рассматривает любовь как жажду красоты и добра, влечение к ним [145,
с. 118-184]. Гегель постигает религиозную любовь в ее троичности, которая
определяется историей искупления Христа; абсолютным духом, воплощенным в самом
боге; жизнью человека, в единичном существовании которого выделяется его
непреходящая сущность [60, с. 248-249]. Одна из работ Шопенгауэра имеет
красноречивое название «Метафизика половой любви», в которой философ рассуждает
о сострадательной любви Агапе, противопоставляя ее Эросу [216].] предмет
познания как на личностном уровне, так и в качестве символа мировой космогонии.
Присущие Вагнеру и Гете космогонический и гносеологический уровни ее постижения
сопрягаются благодаря единству микро- и макрокосмоса. Испанский мыслитель
Х. Ортега-и-Гассет отмечает два аспекта философии любви: 1. в рамках психологии
отдельной личности; 2. во вселенском масштабе этого всеобщего явления [143].
Совмещенные в фокусе познающего «я» обоих художников, они определяют
мировоззренческую направленность и предмет их творчества.
А. В. Михайлов характеризует сверхзадачу немецкого писателя следующим образом:
«Гете никогда не заботился о самовыражении – и он даже не хотел бы, чтобы в его
созданиях отразилась личность именно поэта». И далее: «<…> ему хотелось быть
человеком, который отражал бы в себе бытие – настолько полно и подробно, чтобы
между человеком и бытием складывался разговор равных» [130, с. 5]. Сходное
отношение к творчеству обнаруживаем у Вагнера, чьи произведения неразрывно
связаны с онтологическим уровнем антропологической философии. Познание Гете и
Вагнера устремлено к постижению первопричин бытия сквозь призму человеческого
начала. Согласно их творческому методу, в человеке отторгается индивидуальное и
сохраняется типологическое. Человек мыслится частью мирового естественного и
социального бытия.
- Київ+380960830922