ОГЛАВЛЕНИЕ
2
ВВЕДЕНИЕ 3
1. ЛИЧНОСТЬ КАК ОБЪЕКТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА 18
1.1. Социология социализации личности: эпистемология ролевой теории личности . . 26
1.2. Социология диспозиции личности: эпистемология системной версии теории личности 43
2. ЛИЧНОСТЬ ' В СЕМЕЙНОЙ ИДЕОЛОГИИ АГЕНТОВ ОБЩЕСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ 75
2.1. Модель семейных отношений личности в репрезентациях специализированной прессы 79
2.2. Семейная идеология в педагогической практике общественного воспитания 103
3. МЕХАНИЗМЫ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ И ФОРМИРОВАНИЕ ПРАКТИК ЛИЧНОСТИ В КОНТЕКСТЕ . ОБЩЕСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ 134
3:1. Социология личности: логические и методические основания анализа личности в процессе формирования объектных отношений 135
3.2. Самоидентификация и проблемы формирования практик личности в личных и семейных историях воспитанников 157
3.3. Текст личности: проблемы индивидуальной дифференциации личности в личных документах воспитанников 197
ЗАКЛЮЧЕНИЕ • 230
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 238
ПРИЛОЖЕНИЯ 256
3
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность диссертационного исследования. Традиционно формирование личности рассматривается как результат отношений, которые определяются прежде всего семейным воспитанием и деятельностью таких агентов общественной социализации, как образование и средства информации, воспитательные функции которых разнесены во времени, где на первоначальном этапе ведущая роль принадлежит семье, а в последующем - образованию и массмедиа. Данное же исследование обращено к социализации, которая не опосредствована семейными отношениями, а определяется преимущественно средой общественного воспитания. Очевидно, что задача образования в этом случае состоит не только в том, что оно наряду со СМИ но традиции производит и распространяет знания о семье, интерпретирует ее отношения и вырабатывает приемлемые формы передачи навыков молодому. поколению, но и в том, что педагоги учреждений общественного воспитания сами участвуют в построении отношений, замещающих семейное общение.
В обществоведческих дискуссиях по вопросу социализации молодежи и содержания воспитания, происходящих на фоне смены социального строя и культурного уклада российского общества последних полутора - двух десятилетий, отмечается все возрастающая в современном обществе роль образования и СМИ в развитии ребенка с самых ранних моментов его жизни. Вместе с тем сам факт дебатов отчетливо показывает, что нет универсальных и монолитных общественных ценностей, определяющих значение семейных отношений. Семейная модель агентов общественного воспитания имеет идеологический характер, поскольку их деятельность отражает часто несовпадающие и конкурирующие интересы разных социальных сил. Неминуемо возникающие разночтения «общественно значимого» в деле воспитания продиктованы собственными, - например, политическими, экономическими, эстетическими - предпочтениями основных общественных групп.
27
то же качество у пятнадцатилетнего мальчика воспринимается как милая наивность, а у
тридцатилстнсго мужчины - как глупость» (Кон 1999с, 65-6612).
Вопрос в данном случае не столько в том, каким образом получают научную значимость сведения именно об Иване Ивановиче, пригодные больше для анкеты или заявления: несмотря на нарицательный, дескриптивный характер имени, подразумевается, что речь все-таки идет о конкретном - отдельном - человеке. И даже не в том, насколько правдоподобным (о)кажстся то, что в «обыденной речи», чтобы «охарактеризовать» отношения с кем-либо Ивана Ивановича, его знакомый/ая (а иначе, не зная, как можно «охарактеризовать»?) прибегнет именно к «перечислению функций». Если, опять же, речь не идет, например, о пропавшем «мужчине средних лет», объявленном в розыск.
Дело в другом. Во-первых, пример весьма удачен, поскольку, как только что было показано, для того, чтобы рассказать о человеке «не иначе, как» в терминах его ролей, оказывается, необходимо допустить, что «охарактеризовать личность» - это то же самое, что дать человеку публичную, узнаваемую, официальную характеристику. Несмотря на то, что «социальная роль» определяется автором не только как «функция, нормативно одобренный образ поведения, ожидаемый от каждого» (71-72), но и как средство «при описании и анализе непосредственного взаимодействия индивидов» (73), повторюсь, еще до изучения и описания объект - «поведение и взаимоотношения индивида» - оказывается ограничен лишь тем его аспектом, который предполагает, что речь пойдет исключительно об узнаваемой всеми, публичной стороне дела. Таким образом, социологический анализ еще на подходе к изучению взаимоотношений оказывается ограничен разделением всех отношений между людьми на публичные и непубличные, а их анализ сведен к формированию и проявлению личности в публичных отношениях, да к тому же официального характера.
12 Далее ссылки на работ)' приводятся в скобках с указанием только номеров страниц. —Дм. П.
28
Это (само)ограничение сразу же не только проявляет себя, но и вызывает необходимость делать новые ограничения. Когда автор утверждает, что «отцы бывают разные, но роль отца всегда предполагает участие в воспитании детей и соответствующую меру ответственности» (72), то очевидно, что (для наблюдателя-ученого) эта оценка «участия в воспитании» и «меры ответственности» производится не самими участниками отношений - отцом и его детьми, - а кем-то еще, со стороны. (Причем, очевидно, что этим «со стороны» не является, предположим, мать, которая также не может оценить «разности» отцов своих детей, в отличие, например, от «разности» своих супругов, поскольку отец у каждого из се детей один) Следом, возвращаясь к примеру, автор сообщает, что «наш Иванов не перестанет быть самим собой, если он... оставит семыо и бросит художественную самодеятельность», что, по мнению автора, иллюстрирует относительную «автономность» личности от ее ролей, их «внешний» по отношению к ней характер (72). Понятно, что необходимость артикулировать автономность «исполнителя» от того, что он «играет», является неизбежной после сделанного допущения о происхождения роли человека из внешней оценки его поведения. Однако из-за сделанного допущения оказывается невозможен целый ряд других, более важных вопросов, один из которых в данном случае мог бы состоять и в том, перестанет ли Иванов для самих детей быть их отцом, если покинет их, и, более того, может ли он для самих детей быть отцом, если вовсе никогда не принимал «участия в воспитании» и не нес за них «меру ответственности»? Или другой вопрос: означает ли для Иванова, который оставил детей, что он в этой ситуации не только «не перестал быть самим собой», но и может / будет сам считать себя их отцом?
Во-вторых, приведенный пример показывает, что «социальная роль» у автора не просто «общее место» научного анализа и обыденного знания. В своем происхождении она тесно связана с последним и опирается на него. «В повседневном опыте, - поясняет Кон, - они (личность и общество. -
- Київ+380960830922