Оглавление
Введение 3
Глава первая. Теоретическая логика социологии пространства 21
§ 1. Понятие и проблема теоретической логики 22
§ 2. Идея теоретического осмысления 31
§ 3. Основополагающие различения 37
§ 4. Проблематизация и альтернативы 41
Основные результаты главы первой 49
Глава вторая. Социология пространства Георга Зиммеля 51
§ 1. Структура и проблема "Социологии пространства" Зиммеля 52
§2. Кант и Зиммель о пространстве как форме 59
§ 3. Многообразие видов пространства 67
Основные результаты главы второй 91
Глава третья. Тела и пространства 94
§ I. Интуиции и понятия социологии пространства 96
§ 2. Aj. Место наблюдателя 98
£ 3. В/Вц. Место мест и практическая схема пространства 109
§ 4. Сц/Сщ. Общая идея пространства и большое пространство 116
§ 5 Метафорика социального пространства 132
Основные результаты главы третьей 151
Глава четвертая. Наблюдение пространства: события, место и власть 154
§ I. Наблюдатель социальных событий 155
§ 2. Место и тело 185
§ 3. Власть и движение 218
Основные результаты главы четвертой 232
Заключение 234
Литература 241
2
Введение.
Актуальность темы исследования.
Споры о том, нужна ли России своя, оригинальная социология, возможно ли
и необходимо ли формирование в наши дни национальных школ в социологии, продолжаются у нас уже несколько лет. Эти споры отражают не только российские реалии, они связаны со спецификой социологии как науки. Научное знание по природе своей универсально. Если научная истина значима в одной части света, она должна быть значима в другой. И в этом смысле социология не может и не должна быть исключением. Но мировая социология не едина, в ней хорошо заметно разделение социологов не только на школы, направления или парадигмы1, но и по месту происхождения или постоянной исследовательской работы. Кажется, никто специально не создает в наши дни французской, американской, английской, немецкой социологии, а серьезные результаты деятельности социологов имеют значение не только для тех, кто проживает в одном с ними регионе. И все-таки "национальная" или "региональная" специфика обнаруживается почти всегда, в том числе и тогда, когда речь идет о фундаментальных теоретических проблемах. Это объясняется довольно просто. В социологии находит выражение опыт социальной жизни. Если у нее есть особенности, они отразятся не только в данных эмпирических исследований, но и в теоретических понятиях. Насколько в современном мире эта специфика сохраняется вопреки явлениям глобальной унификации, насколько вообще имеет место глобальная унификация, насколько области специфического социального опыта совпадают с привычными границами государств и регионов, - это, собственно говоря, и есть та проблема, с которой повсеместно приходится иметь дело теоретикам. Но что значит "повсеместно"? Каковы принципы вычленения тех или иных регионов?
В недавнем прошлом эти вопросы могли носить преимущественно технический, прикладной характер. Это было связано с тем, что на заднем плане любых социологических построений присутствовали некоторые не дискутируемые самоочевидности, в том числе и самоочевидности политико-территориального членения мира. Государство, говорит выдающийся теоретик Э. Гиддснс, и есть то "общест-
1 В нашей социологической литературе такой подход представлен в кн.: [Кравченко, Мнацаканян, Покровский 1998].
3
ему предмету - ограниченному, внятно очерченному предмету. Остается ли "за кадром" или инкорпорируется в сам текст методологическое размышление, предшествующее такому представлению предпосылок, определяется многими дополнительными соображениями и не может быть предметом однозначных рекомендаций, следование которым - или их нарушение - само по себе позволяло бы судить о логической состоятельности теории.
Согласимся с тем, что, двигаясь от понятия к понятию, от теоретического высказывания к теоретическому высказыванию (а не от теоретического высказывания к высказыванию о факте и обратно к теоретическому высказыванию), наука идет путем "теоретической логики", но это, конечно, не обязательно "путь генерализации". Важно то, что соединение высказываний не произвольно, даже если теоретическое рассуждение не является строго дедуктивно-аналитическим. Как бы ни называть тот набор предполагаемых и лишь частично формулируемых правил и принципов, по которым строится признаваемое значимым объяснение, произволу теоретика в рамках самой теории ставятся ограничения. Исследование таких ограничений и является проблемой теоретической логики.
Слишком просто было бы сводить эту проблему к "генерализации" более частного и "спецификации" более общего. Будучи по своему характеру предварительным, исследование теоретической логики не может быть отождествляемо и с построением теоретической системы, где понятия, в конечном счете, должны были бы обосновывать друг друга. Наконец, здесь нет и соотнесения теории с некоторой дотеорстической реальностью. Мы не говорим о верификации, фальсификации или некоторой не вполне отчетливой "чувствительности" к определенным событиям и процессам, которую имеют в виду некоторые социологи, говоря о необходимости сенсибилизирующего теоретического инструментария23. Все это может оказаться актуальным применительно к "уже готовой" или "достраиваемой" теории, но не тогда, когда следует определить характер предполагаемого теоретизирования и его состоятельность в постижении реальности. Л в процессе построения теории приходится постоянно решать, стоит ли на каждом следующем этапе рассуждения пола-
23 Так, Г. Блумер утверждает, что необходимы "сенсибилизирующие понятия" (см.: [Blumer 1986: 149 f]), а Дж. Тернер обосновывает идею теории как "сенсибилизирующей схемы" (см.: [Turner 1987: 162 Г, 165 ff, 168 flf], [Тернер 1999: 112-113, 117-118, 121-123]).
24
гаться на сугубо теоретические средства или можно (или следует) апеллировать к "действительности как таковой"
Разумеется, теоретические высказывания (по идее) должны, в конечном счете, свидетельствовать о том, "как это есть в действительности", однако, сама категория "действительности" входит в состав теории24. Теоретические конструкции являются результатом сравнительно продолжительной (и принципиально незавершенной) процедуры, позволяющей судить об адекватности высказываний теории. Но ведь и высказывание о фактах (например, о классе возможных фактов) есть высказывание, принадлежащее теории и связанное с другими высказываниями, принадлежащими теории, и, шире, области возможных в данной теории высказываний. Таким образом, высказывание о факте отсылает не к факту, не зависящему от теории, но к факту, относящемуся к классу возможных фактов, как он определен в теории, а значит, к другому или другим высказываниям теории. Однако, поскольку конструируется понятие факта25, в теории предполагается возможность соотнесе-
24 Ср. противоположную точку зрения, как она сформулирована, например, Б. Расселом: "...Нет ничего невозможного в том, чтобы свести на нет элемент интерпретации или изобрести искусственный язык, минимально зависящий от теории. ... То, «по должна существовать, как мы полагаем, чистая чувственная данность, [есть] логически неоспоримое следствие факта, что восприятие дает начало новым знаниям. ...Под "данностью" подразумевается просто фрагмент знаний, который невыводим" [Рассел 1999: 136]. В своем роде это суждение бесспорно. Проблема, как известно, состоит только в том, что невыводимый фрагмент знаний может не рассматриваться как знание, точнее говоря, как релевантное для теории знание, а невыводимость некоторого фрагмента знаний из положений соответствующей теории еще не означает, что сама возможность тематизировать определенный класс фактов не находится в зависимости от более общих культурных параметров знания. Поэтому и постпозитивистское утверждение о том, что наблюдения теоретически нагружены, вовсе не курьезно и не расходится с интуицией, в отличие от того, что утверждает Ньютон-Смш (см.: [Ньютон-Смит 1996: 258-259]). Представители "несоизмеримых" теорий могут вполне согласиться между собой относительно множества наблюдений, но будут ли для них эти наблюдения теоретически значимыми - это другой вопрос.
25 По утверждению Лумана, может быть, чересчур решительному, конструируемость научного факта, то, что для Людвига Флека, во времена логического позитивизма, было открытием, теперь общепризнанно. "...Понятие факта репрезентирует в системе структурное сопряжение системы науки со своим окружающим миром, так что система с помощью этого понятия может для целей внутренней коммуникации исходить из того, что она ориентируется соответственно данностям своего окружающего мира, и притом может забыть, что это возможно только благодаря самореферентной замкнутости сети се собственных коммуникаций. И она способна это забыть, потому что все равно изменить это нельзя. ... Все "факты" продолжают быть высказываниями в системе. Лишь так может производиться и воспроизводиться единство чего бы то ни было. Но одновременно имеет силу внутрисистемное ограничение на использование этих понятий. Они схватываются собственной системной схемой "саморефсренция / ннореференция", "система / окружающий мир". А
25
- Київ+380960830922